Образование и наука при николае 1 таблица. Реформа образования при Николае I

Рассматривая события 14 декабря 1825 г., Николай I пришел к выводу, что они явились следствием неправильной системы образования и воспи­тания. Поэтому в 1826 г. он отдал распоряжение министру народного про­свещения А.С.Шишкову подготовить комплексный проект реформирова­ния учебных заведений, а 19 августа 1826 г. императору был передан рескрипт о запрещении принимать в гимназии и университеты крепостных крестьян. Усилился и надзор за многими частными учебными заведения­ми, в которых обучались декабристы. В 1828 г. был издан новый Устав учебных заведений. Согласно этому документу все начальное и среднее об­разование в Российской империи подразделялось на три категории:

1) длядетей низших сословий;

2) для детей средних сословий;

3) для детей привилегированных сословий.

Для низших сословий предназначались одноклассные приходские учи­лища, где изучались основы арифметики, чтения, письма и Закон Божий. Для средних сословий - детей мещан и купцов - вводились трехкласс­ные училища с более широкой программой обучения - изучались геогра­фия, начала геометрии, история. Для высших сословий учреждались гим­назии, окончание которых давало право для поступления в университеты. В 1835 г. был принят новый университетский устав, существенно ограни­чивающий их автономию. Устанавливался строгий полицейский надзор за студентами, вводилась должность инспектора и его помощников, испол­нявших административно-полицейские функции. Выбранных на универ­ситетских советах ректоров и профессоров утверждал министр народного просвещения. С другой стороны этот устав поднимал престиж универси­тетов, в них увеличивался срок обучения с трех до четырех лет, вводилась заграничная стажировка молодых специалистов за границей. Согласно этому уставу в университетах вновь вводилось преподавание философии, упраздненное в 1821 г. Стала вводиться и специализация: в Московском университете большое место занимало изучение исторических наук и рос­сийского законодательства, в Петербургском - восточных языков и исто­рии стран этого региона, Казанском - физики и математики.

Правительство Николая I не могло оставить в стороне и контроль за прессой. В 1826 г. был издан новый цензурный устав, получивший у совре­менников название «чугунный». Согласно этому уставу запрещалось про­пускать в печать произведения, в которых порицалась монархическая форма правления, говорилось о конституции, о необходимости преобра­зований. На цензуру возлагалась также обязанность следить за литератур­ным слогом произведения. Один за другим сыпались запреты на издатель­скую деятельность. В 1831 г. была закрыта «Литературная газета» А.А.Дельвига, в 1832 г. журнал «Европеец», в 1834 г. запрещен «Москов­ский телеграф» Н.А.Полевого.

Революционные события в Европе в 1848-1849 гг. повлияли на дальней­шее ужесточение цензуры. С целью более эффективного контроля за пе­чатью в феврале 1848 г. был образован «временный» секретный комитет под председательством А.С.Меншикова, замененный вскоре постоянным «комитетом для высшего надзора за духом и направлением печатаемых в России произведений» под председательством Д.П.Бутурлина. Этот коми­тет был призван осуществлять контроль за всеми материалами, уже про­шедшими предварительную цензуру и появившимися в печати. Наступи­ла эпоха «цензурного террора», когда гонениям подверглась даже такая благонамеренная газета, как «Северная пчела», издаваемая Н.И.Гречем и Ф.В.Булганиным. Многие из известных литераторов, такие, как М.Е. Салтыков-Щедрин, И.С.Тургенев, были отправлены в ссылку, подверглись аресту И.С. Аксаков и Ю.Ф.Самарин.

Еще больше был усилен контроль за университетами. Сократилось чис­ло студентов, уволены «неблагонадежные» профессора, было отменено преподавание некоторых предметов, таких как государственное право и философия. Об этом времени историк С.М.Соловьев писал:

«По воцарении Николая просвещение перестало быть заслугою, стало преступ­лением в глазах правительства; университеты подвергались опале; Россия предана была в жертву преторианцам; военный человек как палка, как привыкший не рас­суждать, но исполнять и способный приучить других к исполнению без рассуждений, считался самым способным начальником везде; имел ли он какие-нибудь способно­сти, знания, опытность в делах - на это не обращалось никакого внимания».

Будущий император Николай I, третий сын императора Павла I и императрицы Марии Федоровны, родился 6 июля (25 июня ст.ст.) 1796 года в Царском Селе (г. Пушкин).

В детстве Николай очень любил военные игрушки, а в 1799 году впервые надел военный мундир лейб-гвардии Конного полка, шефом которого числился с младенчества. Служить, по традициям того времени, Николай начал с полугодовалого возраста, когда получил чин полковника. Его готовили, прежде всего, к военной карьере.

Воспитанием Николая занималась баронесса Шарлотта Карловна фон Ливен, с 1801 года надзор за воспитанием Николая поручили генералу Ламздорфу. Среди других учителей были экономист Шторх, историк Аделунг, юрист Балугьянский, которым не удалось заинтересовать Николая своими предметами. Хорошо ему давались инженерное дело и фортификация. Образование Николая было ограничено, главным образом, военными науками .

Тем не менее, император с юных лет неплохо рисовал, имел хороший художественный вкус, очень любил музыку, неплохо играл на флейте, был тонким ценителем оперного и балетного искусства.

Женившись 1 июля 1817 года на дочери прусского короля Фридриха-Вильгельма III немецкой принцессе Фридерике-Луизе-Шарлотте-Вильгельмине, принявшей православие и ставшей великой княгиней Александрой Федоровной, великий князь жил счастливой семейной жизнью, не принимая участия в государственных делах. До вступления своего на престол он командовал гвардейской дивизией и исполнял (с 1817 года) обязанности генерал-инспектора по инженерной части. Уже в этом звании он проявил большую заботу о военно-учебных заведениях : по его почину в инженерных войсках были заведены ротные и батальонные школы, а в 1819 году учреждено Главное инженерное училище (ныне Николаевская инженерная академия); его же инициативе обязана своим возникновением "Школа гвардейских подпрапорщиков" (ныне Николаевское кавалерийское училище).

Прекрасная память, помогавшая ему узнавать в лицо и помнить по имени даже простых солдат, снискала ему большую популярность в армии. Император отличался немалой личной храбростью. Когда в столице вспыхнул холерный бунт, 23 июня 1831 года он выехал в коляске к пятитысячной толпе, собравшейся на Сенной площади и прекратил беспорядки. Так же пресек он волнения и в Новгородских военных поселениях, вызванные все той же холерой. Незаурядную смелость и решительность проявил император во время пожара Зимнего дворца 17 декабря 1837 года.

Кумиром Николая I был Петр I. Крайне неприхотливый в быту, Николай, уже будучи императором, спал на жесткой походной кровати, укрываясь обычной шинелью, соблюдал умеренность в еде, предпочитая самую простую пищу, и почти не употреблял спиртного. Был очень дисциплинирован, работал по 18 часов в сутки.

При Николае I была усилена централизация бюрократического аппарата, составлен свод законов Российской империи, введены новые цензурные уставы (1826 и 1828 годов). В 1837 году открыто движение на первой в России Царскосельской железной дороге. Были подавлены Польское восстание 1830-1831 годов, революция в Венгрии 1848-1849 годов.

В царствование Николая I возведены Нарвские ворота, Троицкий (Измайловский)собор, здания Сената и Синода, Александрийская колонна, Михайловский театр, здание Дворянского собрания, Новый Эрмитаж, реконструирован Аничков мост, Благовещенский мост через Неву (мост Лейтенанта Шмидта), настлана торцовая мостовая на Невском проспекте.

Важной стороной внешней политики Николая I явился возврат к принципам Священного союза. Император добивался благоприятного для России режима в черноморских проливах, в 1829 году был заключен мир в Андрианополе, по которому Россия получила восточный берег Черного моря. В период царствования Николая I Россия участвовала в Кавказской войне 1817-1864 годов, русско-персидской войне 1826-1828 годов, русско-турецкой войне 1828-1829 годов, Крымской войне 1853-1856 годов.

Николай I скончался 2 марта (18 февраля по ст.ст.) 1855 года, по официальной версии — от простудной болезни. Похоронен в соборе Петропавловской крепости .

У императора было семеро детей: император Александр II; великая княгиня Мария Николаевна, в замужестве герцогиня Лейхтенбергская; великая княгиня Ольга Николаевна, в замужестве королева Вюртембергская; великая княгиня Александра Николаевна, супруга принца Фридриха Гессен-Кассельского; великий князь Константин Николаевич; великий князь Николай Николаевич; великий князь Михаил Николаевич.

Материал подготовлен на основе информации из открытых источников

В годы правления императора Николая I (1825–1855) система образования претерпела важные изменения. Новый царь вознамерился выработать в образовании "единообразную" политику, которая была бы направлена на укрепление общественной стабильности, создание препятствий для чрезмерного, на его взгляд, влияния Запада, и искал министра, который бы предложил и осуществил такой курс.

В 1828 г. министром просвещения был назначен граф К. А. Ливен, при котором был принят новый Устав о начальных и средних школах (1828). В Уставе подтверждалась существовавшая четырехуровневая система образования и провозглашался принцип – "каждому сословию свой уровень образования". Соответственно, приходские училища предназначались для низших сословий, уездные училища – для детей купцов, ремесленников и прочих "городских обывателей", гимназии – для детей дворян и чиновничества.

Принятию устава предшествовала дискуссия. Так, граф Ламберт предлагал довести до абсолюта сословный принцип в системе образования. Ливен отверг такой подход, утверждая, в частности, что в России, в отличие от Западной Европы, еще не завершилось оформление всех сословий, особенно "среднего класса", и потому абсолютизация сословного принципа в образовании преждевременна. В итоге было принято компромиссное решение, исходившее из императорского Рескрипта 1827 г. В нем провозглашалось, что тип образования должен соответствовать социальному положению и будущему учеников. Вместе с тем не рекомендовалось препятствовать тем, кто стремился повысить свой общественный статус. Компромисс коснулся и университетов. В них позволялось учиться юношам всех свободных сословий, включая получивших вольную крестьян; дети крепостных и дворовых людей в университеты нс допускались: они могли обучаться в приходских и уездных училищах, а также в различных технических и промышленных школах.

Ливен, будучи человеком честным, благородным, усердным по службе, не сумел выполнить стратегические задачи охранительной школьной политики. В 1833 г. его место занял С. С. Уваров, пробывший на посту министра до 1849 г. Это был один из самых просвещенных людей тогдашней России. С 1818 г. и до конца жизни Уваров возглавлял Академию наук. Он участвовал в реорганизации Петербургского педагогического института в университет, а затем ликвидировал консервативные порядки, установленные в этом заведении. До прихода на пост министра Уваров был в оппозиции Магницкому.

Уваров, в отличие от предшественников, избегал явных репрессий против профессуры естественно-научных кафедр. При нем, например, оказались возможными ректорство в Казанском университете выдающегося математика Николая Ивановича Лобачевского (1792–1856). Уваров понимал, что развитие университетов зависит от обеспеченности национальными кадрами преподавателей. Между тем в первые десятилетия XIX в. большинство преподавательского корпуса составляли иностранцы. Министр сохранил схему подготовки отечественных профессоров в университетах Западной Европы, которую начали осваивать при министерстве Ливена. Тогда в Московском, Казанском и Харьковском университетах отобрали по 7 студентов, которых отправили за границу, дав гарантии предоставить им в случае успешной учебы кафедры. В первой группе из посланных оказались, в частности, Т. Н. Грановский и Μ. П. Погодин – в дальнейшем заметные фигуры в Московском университете.

Уваров проводил политику, которая, по сути, была откатом от взятого в XVIII столетии стратегического курса на вхождение в западную культуру. Свои "антизападные" позиции Уваров продемонстрировал еще до прихода на пост министра, когда после инспектирования Университета и гимназии в Москве оценил состояние студенческих умов как неудовлетворительное по причине влияния "европейских идей". Позже в оправдание проводимой им школьной политики Уваров утверждал, что намеревался преодолеть "страсть к иноземному образованию" и развить "национальное, независимое образование".

Правительство было уверено в своем нераздельном праве на руководство школьным делом. Ему была чужда идея свободы просвещения и образования. Подобную точку зрения вполне четко сформулировал Уваров: "Только правительство имеет все средства знать и высоту успехов всемирного образования, и настоящие нужды отечества".

Приверженность охранительным, консервативным убеждениям объясняет появление при Уварове и его преемнике – П. Ширинском-Шихматове ряда законодательных документов. К их числу относится Университетский устав (1835), который усиливал единоличную власть попечителей округов и урезал автономию университетов, а также постановления о лишении университетов права избрания ректора (1849). Не менее консервативной была инструкция

Уварова посредством увеличения платы за обучение затруднить малоимущим разночинцам поступление в университет. Большинство руководителей округов нашли совет министра вполне верным. Лишь попечители Казанского университета князь Μ. Н. Мусин-Пушкин и Московского университета граф С. Г. Строганов сочли рекомендацию неприемлемой: первый – из опасения, что без разночинцев философский и медицинский факультеты лишатся студентов, второй – из либеральных убеждений. Последнюю точку, однако, поставил Николай I, который поддержал министра.

В первой половине XIX в. эволюция просвещения и школы происходили в условиях нараставшего общественного кризиса. В системе образования сохранялись традиции сословности, регламентации и авторитаризма. Школьная жизнь проходила иод строгим надзором начальства и полиции. В учебных заведениях в ходу были физические наказания. Вспоминая свою учебу в 1850-ех гг. в Смоленской гимназии, II. М. Пржевальский писал: учителя "бранились с учениками, позволяли себе таскать их за волосы". В университетах за проступки полагались всяческие меры взыскания, в том числе розга, ссылка в солдаты, исключение из числа студентов, а для преподавателей – увольнение со службы, арест.

Кризис не означал, впрочем, остановки в развитии образования. Система образования прибавила в количестве и в качестве. В важные центры науки, в том числе педагогической, превратились университеты. Благодаря университетам сформировалась интеллектуальная элита, внесшая заметный вклад в развитие европейской и мировой культуры. В университетах появились кафедры педагогики. В 1851 г. такая кафедра была открыта в Московском университете.

На протяжении 1832–1842 гг. число студентов в университетах (без учета Польши и Финляндии) выросло с 2,1 тыс. до 3,5 тыс. (в том числе получивших диплом об университетском образовании – с 477 до 742). Тогда же количество гимназий увеличилось с 64 до 76, уездных училищ – с 393 до 445, приходских училищ – с 555 до 1067, частных школ (включая пансионы) – с 358 до 531, преподавателей и чиновников в системе образования – с 4,8 тыс. до 6,8 тыс.

Сеть гимназического образования и уездных училищ оказалась весьма диверсифицированной. Получили развитие предусмотренные Уставом 1828 г. особые закрытые учебные заведения для дворян: в 1842 г. в губернских городах насчитывалось 47 таких заведений. Воспитанники некоторых из них получали дворянское воспитание и одновременно обучались в гимназиях вместе с разночинцами. Гимназии, подчиненные министерству просвещения, развивались как школы классического образования (естествознание, например, было введено лишь в 1849 г., да и то не во всех гимназиях). В программах особое место занимали греческий и латинский языки. В 1851 г. древнегреческий изучался в 45 из 74 гимназий. Подобную практику поощряли министр Уваров и многие политические деятели. Например, граф М. Воронцов писал: "Классическое образование... формирует сопротивляемость к дурным принципам... и воспитывает консервативную фалангу... молодых людей, которые встанут во главе движения, противостоящего безверию и безнравственности".

Организацией современного среднего образования занимались другие министерства. Министерство финансов в 1839 г. учредило в гимназиях и уездных училищах нескольких городов (Тула, Курск, Керчь, Рига, Вильно) реальные классы, в которых получали образование учащиеся этих заведений и посторонние лица "промышленного состояния". Министерство юстиции организовало гимназические курсы юриспруденции в Вильно, Минске, Симбирске, Воронеже и Смоленске. Министерство государственной собственности – несколько повышенных школ для государственных крестьян.

В 1849–1852 гг. была проведена реорганизация, в результате которой были созданы 3 типа гимназий: 1) с двумя древними языками; 2) с обучением естествознанию и законоведению; 3) с обучением законоведению.

Возрастала роль частных учебных заведений. Они находились под контролем Министерства просвещения. Согласно Правилам 1834 г. и Решению 1845 г. преподаватели частных учебных заведений получили права, статус, субсидии на заработную плату и пенсии, одинаковые с преподавателями государственных школ.

Военное образование при императоре Николае I

Вступление на престол Николая I было омрачено трагическими событиями восстания 14 декабря 1825 года на Сенатской площади.
Подавив выступление декабристов, император основным принципом своей внутренней политики избрал совершенствование административно-бюрократической системы, для чего был даже создан специальный комитет по реформам. Это была попытка сохранить существующий порядок, избегая кардинальных реформ. Позиция императора была двойственной. С одной стороны, он не мог не осознавать, что без изменений в направлении хотя бы условной либерализации, без отмены крепостного права ("пороховой бочки под государством", но словам шефа полиции А.Х. Бенкендорфа) дальнейшее развитие страны невозможно. С другой стороны, Николай I, на деле страшась реформ и подрыва основ государства, избрал путь "консервации" страны. Госу дарство полностью подчинило себе управление всеми сторонами жизни и людьми и поставило их под строгий контроль, пресекающий всяческие поползновения к оппозиции и независимой критике. Именно поэтому путь экономических и социальных преобразований, проводившихся под руководством царской администрации, начался в рамках существующей системы.
Подавление Николаем I духовных свобод и жесткая регламентация всех сторон жизни общества способствовали созданию образа "антиинтеллектуального" царствования, хотя это не совсем справедливо. Надо сказать, что закат 30-летнего правления Николая Павловича был действительно мрачен. Однако начало царствованияознаменовано инерцией патриотического порыва русского народа, связанного с победой в Отечественной войне 1812 года. Мощная духовная компенсация способствовала расцвету золотого века русской культуры. Это была эпоха А.С. Пушкина, П.Я. Чаадаева, А.С. Грибоедова, М.И. Глинки, К.И. Брюллова, целой плеяды выдающихся деятелей культуры, а также активного духовного развития русского просвещенного общества в целом.
Сам Николаи Павлович был превосходным кавалеристом, незаурядным и смелым человеком, неоднократно проявлявшим примеры личного мужества. Он культивировал образ сурового, но справедливого государя, благородного "отца отечества". При посещении, например, военно-учебных заведений император внимательно следил за жизнью и бытом воспитанников, лично проверял кровати, пищу. Устраивал для них различные праздники. Кадеты его боготворили, и он искрение любил их. Во время лагерных сборов в Красном селе и Петергофе кадеты удостаивались чести быть на царском завтраке или обеде. Лучших воспитанников император награждал деньгами после традиционных летних учений, на которые обращал очень серьезное внимание. Николай Павлович очень любил порядок и дисциплину, сам лично участвовал в учениях и следил за выправкой своих подопечных и тем, как они выполняют свои служебные обязанности. Будучи в свое время шефом Инженерного ведомства, Великий Князь на свои деньги приобрел иностранные книги для библиотеки Михайловского инженерного училища. Николаи Павлович занимался живописью, лепкой и неплохо гравировал, хорошо был знаком с западным военным образованием и воспитанием.
Правление Николая I было ознаменовано постройкой железной дороги между Петербургом и Москвой. Правительством отпускались большие денежные средства на строительство крупных архитектурных сооружений и зданий (Исаакиевскнй собор), пополнение музеев новыми коллекциями произведений искусства (Эрмитаж). Оно опекало и особо поощряло профессиональное образование, относясь вместе с тем отрицательно к гуманитарному, особенно к философии и словесности, как оплоту, на взгляд императора, инакомыслия.
Имперскоеправительство было готово приложить максимум усилий для развития технического преподавания, учитывая условия и возможности России. Николай I в этом направлении завершал начинания Петра Великого, притом в духе последнего. По примеру своего предка он выдвинул на первое место создание профессиональных кадров во многих специальных областях, в том числе и военной. Были основаны высшие учебные заведения, дававшие юридическое, техническое и медицинское образование, создана сеть обще­образовательных школ-гимназий по немецкому образцу. Для этой цели в качестве преподавателей выступали выпускники университетов. Особое внимание император уделял военному образованию, крупную реформу которого он осуществил.

Военно-воспитательная деятельность выделялась в отдельную отрасль государственного управления, был образован комитет из директоров петербургских военно-учебных заведений, разработавший проект Общего положения и Устава для военно-учебных заведений. По новому положению все военно-учебные заведения были разделены на три класса :
к первому отнесены губернские военные училища и кадетские корпуса ;
ко второму - Пажеский корпус и столичные кадетские корпуса ;
к третьему - Инженерное и Артиллерийское училище .
Общая цель учреждения этих заведений была заключена в "доставлении юному российскому дворянству приличного сему званию воспитания, дабы, укоренения в воспитанниках правила благочестия и нравственности и обучив их всему, что в предопределенном для них военном звании необходимо, нужно соделать их способными с пользой и честью служить государю"
Таким образом, реформа, проводимая Николаем I, на первое место в системе военного образования ставила именно воспитание . Безусловно, здесь речь идет, прежде всего о нравственном патриотическом воспитании, о воспитании в духе преданности государству и государю. Однако это как раз и было позитивным: проблемы воспитания стали существенной частью профессионального военного (и не только) образования, что позволило в дальнейшем расширить рамки понятия "воспитания", насытить его гуманитарной направленностью.
В николаевской России была подчеркнута цель широкого понимания задач военного образования: "главное назначение всех их есть поприще военное; но они должны иметь сведения общие, сведения необходимые и для образованного человека, и для члена семейства, и для члена гражданского общества" . Примером может служить кадетский корпус. С самого начала он получил двоякую цель: давать молодежи военное и гражданское образование, готовить офицеров для армии и государственных чиновников для учреждений. В основном эта цель сохранилась за кадетскими корпусами до 1863 года. Вместе с Пажеским, кадетский корпус оставался самым престижным военно-учебным заведением. Сознание нравственногопрофессионального долга по отношению к нации и государю, а также народу, было господствующей чертой лучших чиновников и офицеров, воспитанных при императоре Николае I.

До реформы 1861 г. сохранялись закрытые военно-учебные заведения интернатного типа. В документах николаевского времени, касающихся обучения в кадетских корпусах, говорилось о том, что оно предполагает необходимость повышения уровня преподавания и расширения круга предметов, так как "редкий юноша может получить образование у нас в доме родительском." Военное обучение дополнилось солидным фундаментальным образованием,началиуделять больше внимания гуманитарным предметам: литературе, истории, языкам. В 1836 г. был создай "Журнал для воспитанников военно-учебных заведений", просуществовавший до 1863 года.
В 1848 году высочайше утверждается "Наставление для образования воспитанников военно-учебных заведений" , в котором говорилось, что военно-учебным заведениям поставлено в обязанность приготовлять "не чисто ученого, но собственно светского и образованного члена семейства и государства, верного подданного и офицера, постигающего сознательно прямые обязанности будущего своего назначения... Основа всего воспитания и учения укреплена на развитии нравственном и умственном, а не на труде одной памяти. Все преподавание проникнуто любовью к Вере, Государю, России, Закону, Долгу."
Николаевские кадетские корпуса стали образцом порядка, дисциплины и образования и не только и России. Так и 1838 г. но просьбе короля Фридриха Вильгельма III прусскому военному министерству было сообщено подробное описание нового устройства русских кадетских корпусов, но типу которых затем было преобразовано Берлинское военное училище с провинциальными отделениями. Это ознаменовало, что отечественная военная школа приобретала европейский авторитет.

Управление военно-учебных заведении имело свой штаб, во главе которого стоял начальник. В 1843 г. начальником был назначен великий князь Михаил Павлович . Главному начальнику военно-учебных заведении были присвоены права Военного министра. В 1848 г. должность главного начальника получил цесаревич Александр Николаевич , который возглавил штаб Его Императорского Величества по военно-учебным заведениям.
Шефом военно-учебных заведений при Николае I был великий Князь Михаил Павлович, который уделял много внимания жизни и быту кадет . Кадетам запрещалось посещение развлекательных заведений сомнительного свойства: биллиардных, ресторанов, пивных, однако регулярно и бесплатно их водили на концерты и спектакли в Императорский театр, где им были предоставлены постоянные места. Николай Павлович был сторонником "полезного" искусства как средства нравственного воздействия, поэтому придавал большое значение художественному воспитанию. В корпусе устраивались празднества с концертами, балы, в которых принимали участие сами кадеты. На любительские концерты приглашались родители и родственники воспитанников, там кадеты демонстрировали свои разносторонние способности и дарования.
Уделялось большое внимание любительскому музицированию . Музыка, как было сказано в одном из распоряжений по военным заведениям, имеет большое значение в нравственном воспитании юношества. По традиции в программу обучения входили занятия "полезными искусствами": пением, музыкой, "танцеванием". Преподавание танцев в кадетском корпусе должно было способствовать развитию в воспитанниках ловкости, красивой и приличной внешности, выработать в них чувство меры и изящества в осанке и движениях и дать им ту светскую представительность, которая выражалась хорошими манерами и умением держать себя в обществе.
Важно отметить, что впервые возникла в кадетских корпусах такая форма организации досуга, как внеклассные занятия . Здесь были введены большие новшества. Внеклассное время в корпусах до правления императора Николая I (с 1765 г.) посвящалось, главным образом, фронтовым занятиям. Увлечение ими в те времена, несомненно, явилось отголоском той системы обучения солдат, которая была принята в армии. Не секрет, что при Павле I и Алексадре I кадетские корпуса потеряли свое значение колыбели просвещенных людей России, завоеванное усилиями И.И. Бецкого, Ф.Е. Ангальта, М.И. Кутузова. В них господствовала атмосфера грубости, была во многом утрачена традиция эстетического воспитания. При Николае I, наоборот, утвердилось мнение, что специальная подготовка молодежи успешно может осуществляться при условии, если она базируется, прежде всего, на нравственном воспитании н развитии душевных качеств. Система внеклассных занятий должна была способствовать организации полезно заполненного досуга. Большая роль здесь отводилась музыкально-любительским занятиям, которые поощрялись особым приказом. В нем раскрывались цели и задачи музыкального воспитания.
В приказе Николая I по военно-учебным заведениям от 2 февраля 1835 года № 49, в частности, говорилось: "В подведомственных мне заведениях вовсе не поощряется, а в некоторых, как мне известно, даже дозволяется неохотно обучение воспитанников музыке. Музыка, как и всякое изящное искусство, возвышает дух человека, дает им новые средства быть приятным в обществе, а в трудных обстоятельствах жизни служит ему иногда и утешением. Обучать воспитанников музыке насчет правительстваневозможно... почему я, не вменяя отнюдь обучение музыке в обязанность главным директорам заведений, объявляю им только желание мое, чтобы обучение сие было ими, но мере возможности, поощряемо, вследствие чего и предписываю:
1. Не запрещать воспитанникам в свободное от учебы время заниматься музыкой.
2. Дозволять родителям или родственникам воспитываемого обучать их музыке за свой счет.
3. Помогать в сем случае родителям всеми зависящими от нас средствами, как-то: отведением для обучения воспитания музыки особенных комнат, освещением сих комнат, изготовлением музыкальных столов, хранением и сбережением инструмента и т.д."

Таким образом, система внеклассных занятий в военно-учебных заведениях впервые утвердилась на государственном уровне. С этого момента музыкально-любительские занятия входят как неотъемлемая часть учебно-воспитательного процесса в кадетских корпусах. Традиция получила свое широкое развитие в последующие периоды развития русского общества, особенно после реформы 1861 года.

Семичев В.В. Автор - подполковник внутренней службы, кандидат педагогических наук

Бомбардир, 1995, №4

Дальнейшее переустройство образовательной системы было связано с событиями декабря 1825 года, восстанием декабристов, которое оказало огромное влияние на все стороны социальной жизни Российской империи. Новый император Николай I видел одну из причин революционных выступлений в несовершенстве образовательной системы. Мысли о «порочности» отечественного образования неоднократно высказывал и министр народного просвещения адмирал A.C. Шишков, который был на этой должности в 18241828 годах. Он считал, что народное просвещение должно быть национальным по содержанию и помогать укреплению самодержавия.

Свои взгляды A.C. Шишков проводил также через Комитет по устройству учебных заведений, который работал с 1826 по 1835 год. Комитетом были подготовлены: устав гимназий и училищ уездных и приходских (1828 г.), устав университета Св. Владимира в Киеве (1833 г.), положение об учебных округах (1835 г.) и Общий устав императорских российских университетов (1835 г.).

Разработка устава гимназий протекала в острых разногласиях по вопросу о характере гимназического образования. Одни из них полагали, что свою роль гимназия сможет осуществить только как учебное заведение «снабжающее необходимыми предварительными знаниями готовящихся вступить в университеты»; другие (Шишков), наоборот, допускали известную самостоятельность гимназического курса, как «доставляющего способы приличного дворянского воспитания тем из молодых людей, которые не намерены или не могут продолжать учения в университетах». Задачу подготовки в университет защитники первого мнения сводили, главным образом, к изучению древних языков и словесности; сторонники законченности гимназического курса, напротив, в центр изучения ставили родной язык, литературу, историю, иностранные языки и право. В поисках компромисса между этими двумя противоположенными и односторонними решениями вопроса большинством членов комитета были намечены три варианта направления развития гимназий:

1) двойственность типа средней школы в форме параллельного существования классических гимназий, готовящих в университеты, и особых училищ, дающих законченное образование;

2) бифуркация старших классов гимназии, разветвляющая образование по тем же двум линиям;

3) единый тип гимназии с узкоклассической программой (без греческого языка), дополненной преподаванием родного и новых иностранных языков и некоторых естественнонаучных дисциплин.

Автором последнего предложения был С. С. Уваров. Николай I поддержал его вариант, который и вошел в утвержденный устав. Новый устав выдвигал перед гимназиями цель, с одной стороны, готовить к слушанию университетских лекций, с другой - «доставить способы приличного воспитания». Гимназия состояла из семи классов. Количество предметов и объем их преподавания в первых трех классах всех гимназий был одинаковым, а, начиная с 4-го класса гимназии делились на гимназии с греческим языком и без него. Во главе гимназии по-прежнему стоял директор, в помощь которому назначался инспектор, избираемый из старших учителей, для наблюдения за порядком в классах и ведения хозяйства в пансионах. Учреждалось также звание почетного попечителя, для общего с директором надзора, за гимназией и пансионом. Кроме того, были образованы педагогические советы, в задачу которых входило обсуждение учебно-воспитательных вопросов в гимназии и принятие мер к их улучшению. Главными предметами признавались древние языки и математика. На изучение латинского языка и древней словесности как знания, приучающий ум «к внимательности, трудолюбию, скромности и основательности» отводилось большая часть учебного времени - 39 часов. Увеличивалось число уроков по Закону Божию и отечественному языку. Из остальных предметов оставались: география, и статистика, история, физика, новые языки, чистописание и рисование. Устав гимназий и училищ 1828 г. до 60-х гг. не подвергался пересмотру. Однако, отдельными распоряжениями правительства в него вносились поправки. Так, в 1839 г. было опубликовано особое «Положение о реальных классах при учебных заведениях Министерства народного просвещения», а в 1849-1852 гг. были внесены существенные изменения в учебные планы гимназий.

Дальнейшие преобразования системы народного просвещения николаевского времени вновь были связаны с именем графа С. С. Уварова, но уже как управляющего Министерства Народного Просвещения с марта 1833 г. (с апреля 1834 г. - министр). С молодых лет он был убежден, что образование есть необходимая предпосылка прогресса в любой сфере, а уровень просвещенности является критерием в оценке любой страны.

При активном участии С. С. Уварова было подготовлено и 25 июня 1835г. утверждено положение об учебных округах Министерства Народного Просвещения, которое создало необходимые правовые основы для эффективного руководства образованием Российской империи. Согласно документу все учебные заведения распределялись по восьми округам: во главе которых стояли университеты с попечителем.

К середине 30-х гг. XIX в. Россия имела шесть университетов: Московский, Петербургский, Казанский, Харьковский, Киевский (св. Владимира) и Дерптский. Жизнь первых четырех из них регулировалась уставом, подготовленным Комитетом устройства учебных заведений, и высочайше утвержденным 26 июля 1835 года. Два других университета, Дерптский и Киевский, функционировали на основе специально подготовленных для них уставов, так как первый был по составу немецким, а второй польским и к ним был необходим другой подход.

По уставу 1835 г. (в отличие от устава 1804 г.) управление каждым из университетов вверялось в особое руководство попечителя учебного округа – правительственного чиновника, назначаемого императором. Попечитель становился единоличным начальником всех учебных заведений, входящих в округ, которые прежде подчинялись университетам. Попечителю помогал совет, в который входили помощник попечителя, ректор университета, инспектор казенных училищ, два-три директора гимназий и почетный попечитель из знатных местных людей. Ожидалось также, что попечитель будет по- прежнему обращаться за помощью в совет университета по чисто академическим вопросам. Однако на практике этого не произошло. Новая централизованная система управления учебными округами привела к ограничению университетской автономии и академических свобод. В результате значительно возросла роль попечителя и его канцелярии в управлении университетом. Его правовые функции в отношении университетов существенно расширялись, что было закреплено в ряде статей устава. Первейшей обязанностью попечителя являлось строго следить за тем, чтобы университетский штат неукоснительно выполнял свои обязанности, и наблюдать за его способностью к делу, нравственностью и преданностью.

В случае несоответствия преподавателя этим требованиям попечитель мог сделать ему выговор или уволить, если посчитает его неблагонадежным. По собственному усмотрению попечитель мог возглавить университетский совет, состоящий из профессоров и выборного ректора. Кроме этого, попечитель являлся главой правления университета, куда кроме него входили ректор, деканы факультетов и инспектор. Правлению советом университета вверялась забота о финансах, материальной части, штатах и канцелярии, а также функция поддержания порядка в университете. Прежнее университетское судопроизводство было отменено и передавалось в местные органы правосудия. И, наконец, теперь попечитель, а не ректор, назначал инспектора для надзора за студентами, и не из числа профессоров, как было раньше, а из числа чиновников.

Устав 1835г. сохранил прежний принцип формирования преподавательских кадров: замещение вакансий по кафедрам осуществлялось по избранию советов, для чего претендент должен был представить свои научные труды и прочитать три пробные лекции; министр просвещения утверждал избранные кандидатуры профессоров и адъюнктов, и по собственному усмотрению мог назначать их на вакантные кафедры.

Профессорам, прослужившим 25 лет, присваивалось звание заслуженного и назначалась пенсия в размере полного оклада. В случае его желания продолжить службу в университете кафедра объявлялась вакантной и совет проводил процедуру повторного избрания. Если профессор вновь занимал кафедру, то он сверх полного жалованья в течение пяти лет получал и пен-, сию.

Сохранялись за профессорскими коллегиями такие академические права, как распределение учебных курсов, стипендий, обсуждение учебных пособий и методов преподавания. За университетским советом полностью сохранились функции надзора за собственной академической жизнью: у профессоров сохранилась привилегия на беспошлинный и бесцензурный ввоз материалов для научных занятий, право самостоятельной цензуры диссертаций и научных трудов преподавателей, а также печатавшихся на государственные средства университетских изданий и др. Кроме того, университетский совет продолжал избирать из числа своих профессоров ректора и деканов на четырехлетний срок с последующим их утверждением соответственно императором и министром. Ректорские полномочия расширялись за счет предоставления им права делать выговоры профессорам и чиновникам университета, если те недобросовестно выполняли свои обязанности. Профессоров освободили от административных обязанностей, которые, как правило, были им в тягость и исполнялись ими неважно. Новый устав призывал профессоров сосредоточиться на научных исследованиях и обучении студентов. В каждом университете создавалась общеуниверситетская кафедра богословия, церковной истории и церковного законоведения для всех студентов греко-российского вероисповедания.

Исследователи признавали, что университетский устав 1835 г. был шагом назад в вопросах автономии университетов по сравнению с уставом 1804г., но являлся более либеральным, чем уставы германских университетов, и тем более Франции, где университеты вообще не признавались научными сообществами.

Вместе с уставом 1835 г. утверждались и штаты университетов. В составе Московского, Казанского, Харьковского и Киевского университетов было три факультета: философский, юридический и медицинский. До конца 1840-х гг. философский факультет делился на два отделения: словесное и естественное. В Петербургском университете медицинского факультета не было, но в 1856 г. был введен еще один - восточных языков. Срок обучения на медицинском факультете составлял пять лет, на остальных четыре года. Для Московского, Казанского и Харьковского университетов были определены следующие штаты: 26 ординарных и 13 экстраординарных профессоров, один профессор богословия, восемь адъюнктов, два прозектора с двумя помощниками, четыре лектора иностранных языков, учитель рисования и учителя искусств (фехтования, музыки, танцев, верховой езды). Несколько меньший штат выделялся для Петербургского и Киевского (где также первоначально не было медицинского факультета) университетов. Ординарные и экстраординарные профессора должны были иметь степень доктора наук, адъюнкты - магистра наук.

Законодательство царской России включало преподавателей университетов в общую систему чиновной иерархии. Они наделялись соответствующими классными чинами и носили форменные мундиры. Ректору полагался чин V класса, ординарному профессору - VII класса, экстраординарному профессору, адъюнкту и прозектору - VIII класса. Наличие ученой степени при вступлении на государственную службу также давало право на чины: доктор наук получал чин V класса, магистр - IX, кандидат - X класса. К концу своей преподавательской деятельности многие профессора дослуживались до чина действительного тайного советника, а некоторые достигали и чина тайного советника. Приобретение учености открывало для тех, кто не имел дворянского звания, путь к нему. Законодательно чин IX класса давал личное, а IV класса (действительный статский советник) потомственное дворянство.

Российское студенчество второй половины 30-х гг., как и прежде, подразделялось на своекоштных и казеннокоштных. Первая группа была наиболее материально обеспеченной. Многие из них были уроженцами университетского города и проживали в домах своих родителей или на наемных квартирах и самостоятельно вносили плату за свое обучение, по окончании которого могли свободно трудоустраиваться. Казеннокоштные студенты жили в пансионах при университете на полном казенном содержании и были обязаны после окончания курса шесть лет отработать по соответствующему назначению. Студентам полагалась темно-синяя, украшенная золотыми пуговицами и петлицами золотого шитья форменная одежда, к ней полагалась треуголка и шпага. Согласно уставу 1804 г., студенты отвечали за свое поведение перед профессорами-инспекторами и независимым университетским судом. Для Николая I эта система показалась недостаточной. В уставе 1835 г. были узаконены новые правила поведения студентов и надзора за ними. Теперь старший инспектор каждого университета, высокопоставленный и высокооплачиваемый чиновник, призывался на свой пост с гражданской или военной службы и должен был, опираясь на штат своих заместителей, осуществлять контроль за благочестием, прилежанием и чистоплотностью студентов.

Части студентов по окончании университета присваивалось звание действительного студента и чин XII класса. Студентам, успешно сдавшим экзамены и представившим диссертацию или награжденным ранее медалью за сочинение, присуждалась ученая степень кандидата наук и право на чин X класса. Университетские выпускники имели юридические основания поступать на государственную или военную службу, просить о причислении в почетное гражданство.

В целом устав 1835 г. обеспечивал поступательное развитие российских университетов до середины 40-х годов, русские университеты во второй четверти XIX в. были весьма близки к лучшим университетам Европы.

Поступательному развитию российских университетов способствовала политика правительства, направленная на формирование преподавательского состава высшей квалификации – сложного для высшей школы вопроса. Изначально университеты пополняли ряды преподавателей за счет приглашения иностранцев, но языковой барьер затруднял эту практику, да и национальная гордость россиян требовала ее прекращения. При министре просвещения А. Н. Голицыне пытались готовить профессоров за границей из числа направленных туда российских студентов, однако это не снижало потребности российских университетов в квалифицированных преподавательских кадрах. Прорыв в этом направлении был сделан с открытием в 1827 г. Профессорского института при Дерптском университете. Только два выпуска Профессорского института (1828 и 1832 гг.) дали 22 профессора различных дисциплин, которые вернулись в родные университеты и заняли кафедры. В 1838 г. Профессорский институт был закрыт, но практика ежегодной посылки молодых ученых (по два стажера от каждого университета) за границу на средства казны для приготовления к профессорскому званию продолжалась, рождая новые талантливые имена отечественных ученых.

На основании устава 1835 г. осуществлялось развитие высшей школы последующие почти двадцать лет, вплоть до начала 60-х гт. XIX в., когда университеты стали по праву занимать ведущее место в общеобразовательной системе России. Университеты вносили весомый вклад в развитие науки не только на теоретическом уровне, но и принимали активное участие в разработке ее прикладного направления. Курсы различных дисциплин (агрономия, промышленная химия, товароведение, механика, медицина, архитектура и др.), читаемых в них, способствовали формированию состава специалистов в различных областях народного хозяйства страны.

К середине XIX столетия отечественные университеты под воздействием исторически обусловленных задач социально-экономического развития страны преодолели жестко обозначенные им самодержавным правительством границы - подготовки образованных чиновников - и становились важнейшим социальным институтом, определявшим направление поступательного движения всей образовательной системы страны, ее культурный облик в сфере материального производства и духовного состояния.

Сам царь держался мнения, что «не просвещению, но праздности ума, более вредной, нежели праздность телесных сил, - недостатку твердых познаний должно приписать сие своевольство мыслей, сию пагубную роскошь полузнаний, сей порыв в мечтательные крайности, коих начало есть порча нравов, а конец – погибель». Он стремился построить такую систему народного образования и воспитания, которая не оставляла бы никаких возможностей для революционных устремлений молодежи. Создание охранительного направления в просвещении стало целью его образовательной политики. Однако «охранительность» политики Николая I в области просвещения не была тождественна понятию «консервативности» в той же области. Николай I и его министры народного просвещения, исходя из политических соображений, целенаправленно корректировали образовательную политику в сторону постоянного усиления охранительных мер, тем самым отступая от базовых образовательных документов - уставов гимназий 1828 и университетов 1835 годов. В результате к середине 50-х гт. XIX в. российское образование оказалось в кризисном состоянии. Формирование негативных явлений в функционировании системы образования происходило постепенно и было связано с конкретными именами высших государственных чиновников из Министерства просвещения, действовавших в русле общих установлений императора. Среди них особая роль принадлежит С. С. Уварову.

В основу деятельности министерства Уваров положил широкую программу, построенную на исторических принципах русской государственности и культуры. «Приноровить общее всемирное просвещение к нашему народному быту, к нашему народному духу», утвердить его на исторических началах православия, самодержавия и народности, по мысли Уварова, необходимо было для сохранения могущества и благосостояния России. Сущность этой знаменитой программы, выражавшей общий охранительный характер политики Николая I, министр раскрыл в своем письме-докладе к императору от 19 ноября 1833 года.

Учреждая Комитет устройства учебных заведений, Николай I как главную проблему выделил недостаток «должного и необходимого единообразия» и снова повторил это нарекание, когда Уваров вступил в должность. Уваров принял царский наказ к исполнению. Уже в 1843 г. он докладывал императору: «В царствование Вашего Величества главная задача по Министерству народного просвещения состояла в том, чтобы собрать и соединить в руках правительства все умственные силы, дотоле раздробленные, все средства общего и частного образования, оставшиеся без уважения и частию без надзора, все элементы, принявшие направление неблагонадежное или даже превратное, усвоить развитие умов потребностям государства, обеспечить, сколько дано человеческому размышлению, будущее в настоящем». Уваров верил, что его призвание на министерском посту - заложить прочный фундамент российского просвещения, делая при этом ставку на качественную, а не на количественную сторону развития всех его составляющих частей.

Уваров использовал централизацию, унификацию и инспекцию как для контроля за системой образования, так и для ее улучшения. Прежде всего это касалось увеличения численности учительских кадров, которых катастрофически недоставало, чтобы должным образом расширить сеть учебных заведений. Уваров также понимал, что действующие учителя слишком плохо обучены, чтобы повысить качество преподавания. С его стороны были предприняты попытки, направленные на повышение материального благосостояния учительства, сделаны шаги по укреплению Главного педагогического института и улучшению подготовки в нем учителей не только гимназий, но и начальной школы. Но и в этом вопросе охранительные интересы заслонили здравый смысл. В 40-е годы опять, как в 20-е, усилилась враждебность к учительским институтам, куда стремилась молодежь неблагородного происхождения, получавшая по окончании XIV класс. Многим, в том числе и государю, показалось, что это подрывает основы общественного строя. В 1844 г. Уварова заставили преградить доступ в институт членам «податного» сословия на том основании, что будто бы хватало желающих и из «свободных» сословий; число учащихся сократилось вдвое. В 1847 г. снова закрыли второй разряд Главного педагогического института, где готовили учителей для начальной школы, а в 1858 г. и весь институт. Учителей теперь должны были готовить только в университетах, набиравших студентов в основном из высших слоев общества.

Николай чрезвычайно заботился о стабильности в стране и понимал, что революции возникают по причинам как политическим, так и социальным, а потому требовал, чтобы российская система просвещения ни в коем случае не подрывала существующего общественного устройства. В царском рескрипте, посвященном обсуждению в Комитете устройства учебных заведений вопроса о доступности для представителей различных сословий учебных заведений, в целом признавалась необходимость образования для всех слоев общества, но вместе с тем отмечалось, что каждому человеку следовало бы приобретать лишь «познания, наиболее для него нужные, могущие служить к улучшению его участи, и не быв ниже своего состояния, также не стремился чрез меру возвыситься над тем, в коем, по обыкновенному течению дел, ему суждено оставаться».

Образовательная политика николаевской эпохи постоянно подчеркивала сословный характер учебных заведений, подведомственных Министерству Народного Просвещения. Еще в документах 1803-1804 гг., хотя и провозглашался принцип общедоступности новой образовательной системы, существовало немало ограничительных формулировок, снижающих реальные возможности для лиц несвободного состояния обучаться в средних и высших учебных заведениях.

Подобные ограничения были сохранены и в обновленном уставе 1828 года. Для лиц «несвободного» сословия возможность поступления в среднее или высшее учебное заведение обуславливалась необходимостью получения официального освобождения от прежних обязанностей. Относительная доступность образования для всех россиян стала возможной со времен Петра I, когда социальное устройство страны было уже трудно регламентировать. В дальнейшем сословная структура становилась все более подвижной, и устроить школу строго на началах сословной преемственности было уже невозможно. Поэтому школьную систему выстраивали таким образом, чтобы она соответствовала сословным потребностям, но и допускала бы известную социальную мобильность, не делая ее целью.

Стремление оградить учебные заведения, дающие среднее и высшее образование, от проникновения в них представителей недворянских сословий привело к необходимости возведения законодательных преград для этих сословий. В 1837 г. они были поставлены перед крепостными крестьянами. В этом году по высочайшему повелению был образован Комитет для пересмотра существующих постановлений о приеме в учебные заведения людей несвободных состояний. В него вошли М. М. Сперанский, граф Бенкендорф, министры народного просвещения и внутренних дел. В результате работы этого Комитета в мае 1837 г. появился царский рескрипт на имя Уварова, в котором министру Николай I поручил строго соблюдать правило, по которому для детей крепостных, не имевших свидетельства об их увольнении, обучение ограничивалось лишь низшими училищами (приходскими или уездными). «В преграждении вредных последствий» - так была определена цель этой меры, свидетельствующей о понимании опасности допустить естественное умственное развитие крепостного крестьянина, которое неминуемо приведет к протесту против рабских уз.

Меры ограничения распространялись и на другие сословия. В 1840 г. Уваров после посещения университета св. Владимира в Киеве обратился к попечителям учебных округов с секретным циркуляром, в котором было заявлено, что «при приеме студентов, необходимо нужно обращать некоторое внимание как на происхождение молодых людей, посвящающих себя высшим ученым занятиям, так и на открывающуюся пред ними будущность. При возрастающем повсюду стремлении к образованию наступило время пещись о том, чтобы чрезмерным этим стремлением к высшим предметам учения не поколебать некоторым образом порядок гражданских сословий, возбуждая в юных умах порыв к приобретению роскошных знанийношества... ».

К 40-м годам серьезным регулирующим инструментом социального состава средних и высших учебных учреждений становится плата за обучение. Введенная еще в 1819 г., она приобрела в николаевскую эпоху исключительно важное политическое и социальное значение. По инициативе императора вновь обсуждался вопрос о мерах по ограничению доступа в гимназии и университеты молодежи из податных сословий. В качестве действенной ограничительной меры предложено было увеличение платы за обучение в гимназиях и университетах.

В 1845 г. вслед за повышением платы за учение в университетах и гимназиях по инициативе императора Николая I рассматривался вопрос о затруднении доступа в гимназии разночинцев. В июне 1845 г. на докладной записке министра просвещения о плате за учение Николай I написал: «Сообразить, нет ли способов затруднить доступ в гимназии для разночинцев?». Результатом соображений министра стало появившееся в том же году высочайше утвержденное распоряжение о запрещении принимать в гимназии без увольнительных свидетельств от обществ. Благодаря этой мере, отмечал Уваров в своей записке, «гимназии сделаются преимущественно местом воспитания для детей дворян и чиновников; среднее же сословие обратится в уездные училища».

В 1847 г. последовал запрет на право вольнослушателей посещать лекции в университете. Юношей из податных сословий предписано «ни в каком случае не освобождать от платы за учение». В 1848 г. произошло обещанное императором очередное повышение платы за обучение.

Упреждающие меры Николая I и его правительства против проникновения лиц несвободного состояния и разночинцев в средние и высшие учебные заведения в основном достигали своей цели. В 1833 г. примерно 78% от общего числа принятых в гимназии составляли представители высших сословий -дворянства, чиновничества и купечества первой гильдии, 2 % - выходцы из духовенства, а остальные - из низших и средних слоев 45 . Подобная статистика сохранилась и во второй половине 40-х годов. По данным П. Н. Милюкова, разночинцы в гимназиях и университетах составляли в тот период 20-30 %.

Выстраивая систему среднего гимназического образования, Уваров много внимания уделял программам обучения в них. Существенным фактором в повышении уровня подготовки будущих чиновников явилось расширение гимназической программы с четырех до семи лет, поэтому выпускники поступали на службу не с пятнадцати лет, как прежде, а с восемнадцати, причем с более весомым багажом знаний. К тому же семилетняя программа позволяла основательно подготовить молодых людей к поступлению в университет.

Тревожные сообщения 1848 г из стран Западной Европы, где студенты, учащаяся молодежь оказались втянутыми в революционное движение, заставили правительство Николая I предпринять ряд мер, направленных на ограждение «учащегося юношества» от пагубного влияния разрушающих устои самодержавия идей. В их числе был секретный циркуляр-руководство министра Уварова попечителям учебных округов от 1848 г., где политический аспект выдвигался на первый план: «Чтобы пагубные мудрования преступных нововводителей не могли проникнуть в многочисленные учебные заведения наши», он считал своею «святою обязанностью» обратить внимание попечителей на «дух преподавания вообще в училищах и, в особенности, в университетах», «благонадежность начальников», «частные учебные заведения и пансионы, особенно на содержимые иностранцами».

В условиях революционных событий в Западной Европе правительство обратило пристальное внимание на своекоштных (обучающихся за свой счет) студентов российских университетов, состоящих из представителей привилегированных сословий. Они представляли основную массу студентов университетов. Чтобы исключить возможное проникновение «вредных» идей в их среду, было решено ограничить стремление дворянской молодежи к университетскому образованию и направить ее определенную часть на поступление в военно-учебные заведения, испытывавшие трудности с набором. В результате в апреле 1849 г. С. С. Уварову было объявлено статс-секретарем императорской канцелярии A.C. Танеевым высочайшее повеление об ограничении числа своекоштных студентов в каждом университете комплектом в 300 человек, «с воспрещением приема студентов доколе наличное число не войдет в сей узаконенный размер». Это решение не распространялось на студентов-медиков, так как Уваров убедил царя, что при катастрофической нехватке врачей отказ от приема на медицинский факультет еще более сократит количество докторов, на которое рассчитывает военное ведомство. Удалось министру убедить царя отказаться от сокращения казеннокоштных студентов, доказав ему их благонамеренность и желание стать учителями, так остро необходимых в различных частях России.

После того как в 1848 г. Европу стали сотрясать революции, а в русской столице возникло дело петрашевцев, положение Уварова, который казался теперь Николаю I излишне либеральным, пошатнулось. В октябре 1849 г. С. С. Уваров подает в отставку, которая принимается.

На пост главы учебного ведомства назначается князь П. А. Ширинский- Шихматов, служивший товарищем министра просвещения с 1842 года. Его назначение на этот важный пост было для него самого полной неожиданностью. 26 января 1850 г. он представил Николаю I записку «о необходимости преобразовать преподавание в наших университетах таким образом, чтобы впредь все положения и выводы науки были основываемы не на умственных, а на религиозных истинах, в связи с богословием». Государю эта мысль понравилась, и он поспешил назначить П. А. Ширинского-Шихматова министром, пост которого долгое время оставался вакантным. Действуя в духе указаний императора МНП предприняло ряд шагов, направленных на изменение учебных планов учебных заведений в системе среднего и университетского образования. Первым из изучаемых в университетах дисциплин было исключено государственное право европейских держав, «потрясенных внутренними крамолами и бунтами в самих основаниях своих, по нетвердости начал и неопределенности выводов». Та же участь с 1850 г. постигла и философию, которая была признана бесполезной: «при современном предосудительном развитии этой науки германскими учеными» следовало «принять меры к ограждению нашего юношества от обольстительных мудрствований новейших философских систем». Кафедры философии закрывались, а преподаватели переводились на другие или увольнялись. Чтение логики и опытной психологии было запрещено светским преподавателям и поручалось профессорам богословия.

Изменялась организационная структура университетов. Философские факультеты, коль изгонялась сама наука «философия», были разделены на два самостоятельных факультета: историко-филологический и физико-математический. Министерским циркуляром от 5 ноября 1850 г. упразднялись педагогические институты при университетах и вместо них учреждались кафедры педагогики. Две причины такого шага отмечались в министерском документе: во-первых, институты не давали будущим учителям познания полной системы образования и воспитания юношества; во-вторых, профессора, не ознакомленные с правилами педагогики как науки, не могли быть надежными руководителями студентов. Министерство утвердило выдвинутое ранее комитетом Бутурлина предложение об обязательности представления профессорами литографических копий своих лекций. В январе 1851 г. Ширинский-Шихматов направил в университеты инструкцию, предназначенную ректорам и деканам факультетов, «Об усилении надзора за университетским преподаванием». Каждый преподаватель должен был представить декану подробную программу курса с указанием используемой литературы, которая подвергалась утверждению на факультетском собрании и ректором. Кроме того, декан был обязан следить за точным соответствием лекций профессоров программам и докладывать о малейшем отступлении, «хотя бы безвредном», ректору, который освобождался инструкцией от преподавания и сосредотачивался на контрольных функциях. Лекции профессоров подлежали проверке в рукописи. Повышались требования к диссертациям с точки зрения благонамеренности их содержания, ограничивалась публичность ученых диспутов во время защит диссертаций. В довершение всех охранительно-ограничительных шагов по высшей школе в 1852 г. правительство принимает решение о запрете приглашения ученых-иностранцев на вакантные кафедры, хотя 32 из 137 кафедр в университетах были вакантными. Таким образом, основополагающие положения университетского устава 1835 г., которые декларировали академические свободы, были окончательно подорваны.

Как продолжение предыдущей политики принимались меры к изменению социального состава студенчества. Для этого повышалась плата за обучение и ограничивался прием молодых людей недворянского происхождения.

В марте 1850 г. была нарушена монополия МНП на цензуру за учебными руководствами. Теперь нашли необходимым, кроме общей цензуры, подвергать учебники еще «особенному, самому внимательному и строгому рассмотрению», для чего создавался особый комитет под председательством директора Главного педагогического института И. И. Давыдова. Задача очередного негласного комитета заключалась в наблюдении не только за духом и направлением этого рода сочинений, но и за «методом изложения их».

Продолжало строго выполняться указание о соблюдении сословного начала в гимназиях. Подтверждением этому было как большое количество дворянских пансионов, так и преимущественно дворянский состав учащихся в гимназиях. По сведениям члена Главного правления училищ A.C. Воронова, в 1853 г. в Петербургском округе из 2831 учащегося гимназий 2263 составляли дворяне, или 80 процентов. Сословный принцип организации учебных заведений с соответствующим составом преподавания бдительно охранялся на протяжении всего царствования Николая I.

Кроме уездных училищ, предназначенных для мещан и мелких купцов, кроме приходских училищ для крестьян и духовных школ, в правление Николая I появились учебные заведения у каждого ведомства. Военное Министерство имело кадетские корпуса, юнкерские школы и другие специальные учебные заведения. У Морского министерства также были свои кадетские корпуса и свои школы кантонистов. Свои школы имело министерство внутренних дел, ведомство двора, ведомство горных инженеров (заводские школы и т. п.) Конечно, при таком увлечении сословностью провозглашенное в начале царствования единообразие, как и многое другое, не было достигнуто.

Насаждение застойных принципов устройства академической жизни, излишняя регламентация учебного процесса, заорганизованность форм обучения усиливали процесс стагнации образования. Многие из числа учившихся в то время в университетах в своих воспоминаниях повествуют о довольно низком качестве преподавания ряда предметов, о формальном подходе к оценке усвоения студентами учебного материала. На экзаменах требовался дословный пересказ текста, часто без понимания его смысла.

Министерство народного просвещения в обстановке ужесточения политического курса самодержавной власти в отношении гимназий и университетов потеряло самостоятельность. Уваров и Ширинский-Шихматов «стали жертвами той бури, налетевшей на наше и без того еще слабое и шаткое просвещение». Но система просвещения оказалась достаточно прочной и выстояла под ударами цензуры.

После смерти в 1853 г. Ширинского-Шихматова министром просвещения стал его заместитель А. С. Норов (1795-1869), сын саратовского помещика, губернского предводителя дворянства, участник Бородинского сражения, инвалид Отечественной войны 1812 г., человек образованный, с литературным именем, человек, по свидетельству современников, «слабохарактерный и добрый». Его приход не мог внести кардинальных изменений в политику правительства в области образования, так как преодолеть личное вмешательство реакционно-настроенного императора и созданных им комитетов в дела учебного ведомства по-прежнему было трудно. Положение министра народного просвещения было определено неукоснительным соблюдением правил игры, предложенных императором, в основе которых лежало подчинение насущных педагогических задач просвещения политическим целям.

Однако именно при Норове началось создание определенных предпосылок для выхода из кризиса и последующего реформирования средней и высшей школы. Еще при жизни императора Николая I новый министр попытался отменить некоторые ограничительные меры в отношении университетов. В частности, он добился согласия царя на увеличение набора студентов на 50 человек в столичных университетах и на празднование столетия Московского университета, представил царю «план преобразований в постановлениях и учреждениях Министерства народного просвещения».

Таким образом, дальнейшее переустройство образовательной системы было связано с событиями декабря 1825 года, восстанием декабристов, которое оказало огромное влияние на все стороны социальной жизни Российской империи. Новый император Николай I видел одну из причин революционных выступлений в несовершенстве образовательной системы.

Новый Устав 1835 года выдвигал перед гимназиями цель, с одной стороны, готовить к слушанию университетских лекций, с другой - «доставить способы приличного воспитания». Во главе гимназии по-прежнему стоял директор, в помощь которому назначался инспектор, избираемый из старших учителей, для наблюдения за порядком в классах и ведения хозяйства в пансионах. Учреждалось также звание почетного попечителя, для общего с директором надзора, за гимназией и пансионом.

По уставу 1835 г. управление каждым из университетов вверялось в особое руководство попечителя учебного округа – правительственного чиновника, назначаемого императором. Новая централизованная система управления учебными округами привела к ограничению университетской автономии и академических свобод. В результате значительно возросла роль попечителя и его канцелярии в управлении университетом.

Сословная дифференциация в организации системы образования находила свое практическое воплощение в политике Уварова по образовательному ведомству. Свою главную цель он видел в привлечении молодежи высших классов в государственные гимназии, университеты, полагая, что «благородное юношество» займет свое достойное место в гражданских сферах, получив солидное образование.

Стремление оградить учебные заведения, дающие среднее и высшее образование, от проникновения в них представителей недворянских сословий привело к необходимости возведения законодательных преград для этих сословий.

Упреждающие меры Николая I и его правительства против проникновения лиц несвободного состояния и разночинцев в средние и высшие учебные заведения в основном достигали своей цели. В 1833 г. примерно 78% от общего числа принятых в гимназии составляли представители высших сословий -дворянства, чиновничества и купечества первой гильдии, 2 % - выходцы из духовенства, а остальные - из низших и средних слоев. Подобная статистика сохранилась и во второй половине 40-х годов. По данным П. Н. Милюкова, разночинцы в гимназиях и университетах составляли в тот период 20-30 %.