Другая история Российской империи. От Петра до Павла [= Забытая история Российской империи. От Петра I до Павла I] Кеслер Ярослав Аркадьевич

Дороги в Сибирь

Дороги в Сибирь

Что в XVIII веке понимали под словом «Сибирь»? Вопрос не праздный. Ведь даже при царе-реформаторе, напустившем в Сибирь массы «первопроходцев» - старателей, промышленников, казаков - о той Сибири, которую мы знаем сейчас, имели очень смутное представление!

Сибирская губерния Петра I с центром в г. Синбирске (ныне Ульяновск), основанном в 1648 году как пограничная крепость, территориально не имела ничего общего с нынешней Сибирью; её восточными границами история называет Синбирскую и Закамскую черты, причём пограничным городом была казацкая Белатырь на слиянии рек Уфы и Белой - так называли казаки этот город, основанный в 1586-м, и так он обозначен и на французской карте 1692 года. А ныне это Уфа, официальное название которой появилось после 1777 года.

Итак, первоначальной московской Сибирью была земля, лежащая на восток от слияния рек Волги и Камы, и до слияния рек Уфы и Белой, а дальше была уже не московская Сибирь. До 1777 года Саратов (1590) и Павлодар (1720), Оренбург и Орск (с 1742) были фактически не городами, а крепостями - форпостами будущих завоеваний, а пока, чем дальше от них на восток, тем малочисленнее была администрация, тем большие площади приходились на каждого «государева человечка». Вспомним грибоедовское: «В деревню, к тётке! В глушь, в Саратов !» - а ведь это уже XIX век…

«Лишняя» буква н в названии Сибирска появилась оттого, что в XVIII веке перед некоторыми интервокальными звуками (б, д, п, т ) ставили носовой гласный. Нам известны просторечные инци(н)дент, э(н)тот, компе(н)тентный и пр. Сибирск по-немецки произносится Зинбирск, и на немецких картах обозначался как Sinbirsk , аналогично, например, английскому Mensen , обозначавшему г. Мезень . В 1780 году Сибирск превратился из Синбирска в Симбирск. Сделано это было, наверное, на гребне волны всеобщих массовых переименований, свойственных Екатерининским временам, потому что разница небольшая, и в новом названии сохранилось носовое произношение, - но с той поры европейский Сибирск окончательно оторвался от азиатской Сибири.

А Сибирь оставалась землёй таинственной. Ни её истинная величина, ни этнический и демографический состав населения до серьёзных научных экспедиций XIX века не были известны. Сейчас на территории, называемой Сибирью и превышающей по площади Китай, Бразилию, США, Канаду или даже целый материк - Австралию, живёт меньше одной пятой части жителей России: около 30 млн. человек. Во времена Петра пропорция могла быть ещё более разительной, и во всех зауральских землях не нашлось бы и пяти сотен тысяч человек населения.

Причина - в суровости здешнего резко континентального климата: при чудесном, жарком, но коротком лете - длинная, очень морозная зима. Среднеянварская температура на юге Западно-Сибирской равнины минус 16 °C, в среднем и нижнем течении Оби минус 20–25, на юге Восточной Сибири минус 25–30, а в Якутии до минус 50 °C. Так что, попав в Сибирь, неподготовленный человек мог не пережить даже первую зиму. Но проблема была ещё и в том, как туда попасть! Дорог не было, по горным речкам караванов судов со стрельцами и купцами не пошлёшь, а к тому же тут бродили местные жители, не желающие никого пропускать. Ведь Сибирское ханство (на землях современной Тюменской области) - совсем не сказка, а быль. Кстати, среднеянварская температура в этой области минус 17–29 °C.

Что нам говорит традиционная история о присоединении Сибири к Московии? До середины XVI века Московия, в целом, мирно сосуществовала с Сибирским ханством. В 1555 году хан Едигер добровольно признал вассальную зависимость от Москвы, разорванную затем в 1572 его преемником ханом Кучумом. После покорения Казани и присоединения Астрахани Иван Грозный дал купцам-промышленникам Строгановым «за их особые заслуги» грамоты на владение землями по р. Тобол, а это уже Зауралье. На свои деньги Строгановы в 1581 году отправили экспедицию (600, по другим данным 840 «вольных казаков») во главе с Ермаком Тимофеевичем. Казаки прошли ханство насквозь и победили хана Кучума, завоевав в 1582-м его столицу г. Сибирь (17 км от нынешнего Тобольска), он же Кашлык (то есть зимовье , сравни также кишлак и, например, англ. castle ). Интересно, что г. Сибирь прекрасно существовал ещё и в XVIII веке, в частности, отмечен на французской академической карте 1706 года.

Считается, что Ермак начал свой поход из города в верховьях Туры, который называется Чингидоград (так и хочется сказать Чингисоград). В других источниках называется город на нижней Туре, Чинги-Тура - оплот татар, который потом был до основания разрушен. С другой стороны, пишут, что Чинги-Тура - былое название современной Тюмени, но она отнюдь не в верховьях Туры и её вроде не разрушали до основания. Миллер прямо указывал, что старое название Чинги-Тура соответствует Чингисхану, а в примечании к Миллеру С. В. Бахрушин пишет, что в Ремезовской летописи есть эпизод «о борьбе Ермака с царём Чингисом»…

Сам Ермак героически погиб в бою в 1585 году (по другим данным утонул, переплывая Иртыш в железном панцире). Кучум же после поражения «бежит в Ногайскую Орду», где преспокойно живёт, по крайней мере, до 1598 года. По представлениям историков, Ногайская Орда - это не то нынешняя Башкирия, не то кочевье на громадном пространстве от нижней Волги до Иртыша. А Ногайской степью назывались полупустынные земли в Предкавказье, в междуречье Терека и Кумы. Подлинные документы об экспедиции Ермака, как считается, погибли, а выписки из них, соответствующие современной версии, сохранились только в позднейшей Погодинской летописи (список не ранее конца XVII века).

После приключений казаков Ермака Тимофеича по Сибири начали бродить разрозненные группы русских людей, но московской администрации здесь по-прежнему не было. По военной реформе царя Алексея Михайловича среди 9 разрядов (по-современному, военных округов) не то, что за Уралом, - за Волгой не было ни одного. Сибирский Приказ Московии имел функции департамента современного МИДа; земли за Волгой были, по сути, конфедерацией отдельных «вольных казачьих» и «татарских» орд, так и обозначенных на зарубежных картах до середины XVIII века. С 1644 по 1775 эти орды часто находились в вассальной зависимости от Московии или Манчжурии, и обозначались на всех зарубежных картах того времени под общим названием Великая Тартария.

Весь этот период характерен установлением более или менее мирных отношений с туземными племенами, типа федеральных. Например, в 1663 году Юрий Крижанич давал царю Алексею Михайловичу такие рекомендации:

«…и с кузнецкими ордынскими князцами (г. Кузнецк-Сибирский, ныне Новокузнецк, основан в 1617 году, - Авт .) мы можем условиться, чтобы они привозили нам побольше руды».

Это самый натуральный федерализм, не нуждавшийся в военном подавлении, - хотя некоторых нецивилизованных «князцев», было, и подавляли.

(Интересно, что казаки, заселявшие Сибирь, заставляли туземных владык присягать, целуя окровавленную кривую саблю. Такую присягу практиковали некогда «монголы», и она же сохранялась в Турции как янычарский обычай. Турецкий султан в 1621 году послал «кровавую саблю» польскому королю Сигизмунду, требуя целования её в знак отказа от притязаний на Москву (см. «Вести-куранты», приложение 1, 1600–1631). Турки, наследники Византии, - в которой мы полагаем исток «монгольского» ига, - очевидно, видели в кривой сабле символический полумесяц. Трудно сказать, что за символ видели в ней российские казаки, но ведь и Русь объявила себя наследницей Византии. В России обычай целовать саблю сохранялся при посвящении в гусары аж до XX века.)

Завоевательная деятельность Петра I совершенно не обращена к Сибири. Он просто разрешал осваивать её богатства, на страх и риск осваивателей, - мы говорили об этом в главе «Присоединение Урала». В 1760 году Елизавета Петровна милостиво разрешает помещикам «ссылку крестьян на поселение в Сибирь в зачёт рекрутского набора». Этот указ прямо говорит о стимулировании колонизации Сибири и совершенно аналогичен одновременному с ним распоряжению английского короля Георга III о колонизации Индии и Канады. В полном титуле императрицы Елизаветы (по состоянию на 1752 год) фигурирует «царица Сибирская», но вся Сибирь ещё считается одной губернией, то есть её география остаётся неизвестной. И Екатерина II в своих «Записках», описывающих её воцарение в 1762 году, называет в числе десяти своих начальных губерний единственную закамскую - Сибирскую.

А каковы же были дороги в Сибирь? Их имелось две: северная (Бабинская) от реки Туры до Верхотурья, и южная, через Оренбург.

Начнём с северной.

В 1595 году посадский человек из села Верх-Усолка Артемий Софронович Бабинов откликнулся на указ царя Фёдора Иоанновича и указал путь через Камень (так звали Урал) - до реки Туры на восточном склоне горного хребта. Он же руководил строительством новой дороги. Протяжённость этого пути - 280 километров. На своём пути он пересекает около десятка средних и малых рек и около тридцати ручьёв и водотоков, местами заболочен, а местами поднимается на возвышенности и перевалы.

Тракт проходит границу Европы и Азии между горами Павдинский Камень на севере и Лялинский Камень на юге на высоте около 640 метров над уровнем океана, и далее на восток на протяжении четырёх километров понижается до 400 метров, то есть имеет значительный уклон. Для ямщиков, едущих с востока, это было нелёгким испытанием. Но! В целом дорога имеет такой ровный рельеф, что кажется, будто её прокладывали опытнейшие топографы с использованием самых современных приборов. Даже в наш век с применением аэро-и космических средств съёмки нельзя найти более рациональной трассы (с учётом того, что в XVI веке из землеройной техники имелись только лопата да кирка).

В конце 1597 года дорога была построена. Сохранилась «отписка» от 11 января 1598 года о том, что царской грамотой повелевается закрыть существовавший на прежнем, «нецивилизованном» пути в Сибирь Лозьвинский городок и вместо него учредить на Верхотурской дороге Чацкое городище. «Это и есть точная дата завершения строительства дороги», - утверждает писатель Николай Коняев в очерке «Дорога в Сибирь» (См. «Рассказы о землепроходцах», Л.: 1987).

«Дорога, официально названная Государевой, была более известна как Бабиновская…По своему значению Бабиновская дорога сравнима, пожалуй, с Великим шёлковым путём или путём „из варяг в греки“. С её открытием началось экономическое присоединение Сибири к Русскому государству».

С 1598 года, со времени постройки города Верхотурья, и по 1763 год, когда был открыт сибирско-московский тракт на Екатеринбург, Бабиновская дорога именовалась официальным путём в Сибирь. На протяжении более полутора веков эта дорога была единственной дозволенной царскими указами дорогой на восток. Она была в несколько раз короче прежнего пути по рекам Вишере и Лозьве (который проходил севернее). Верхотурье получило титул «ворота в Сибирь», а все другие дороги мимо Верхотурья приказывалось «засечь накрепко».

Краевед А. В. Горохов сообщает, что в Верхотурье было несколько монастырей и таможня, главная особенность города. Таможня действовала с начала XVII века; считается, что её создали для сбора налогов за торговлю пушниной. Интересно, что местные воеводы (верхотурские и тобольские) именовались на греческий манер игемонами.

После вековой эксплуатации дороги, Пётр I повелел строить в Верхотурье каменный город (кремль) - резиденцию воеводы, каменную соборную церковь, гостиный двор. Верхотурский кремль - единственный на Урале. А от упомянутой таможни ничего не осталось, и в литературе она описывается «по Миллеру»; он побывал в Верхотурье и работал в монастырских архивах. Значение таможни снизилось после создания Уктусского завода и основания Екатеринбурга, когда был проложен новый Сибирский тракт через Кунгур на Тюмень; в 1763 году таможня была закрыта. Но Бабиновская дорога использовалась ещё почти сто лет для доставки товаров из Чердыни, Соликамска, Архангельска на Ирбитскую ярмарку и обратно; движение по ней прекратилось лишь после строительства Горнозаводской железной дороги в 1878 году.

Южную дорогу в Сибирь, через Яик-Оренбург, освоили много позже. И связано это с тем, что здесь более благодатные природно-климатические условия, народу было больше, и для введения своей администрации Москве (Петербургу) требовалось тратить больше ресурсов. Понадобилось принудительно заселять эти места своими людьми, чтобы добиться баланса сил.

Историки говорят нам:

В 1595 году царские воеводы вошли в устье Яика (ныне р. Урал) и выстроили там острог. (Город Кош-Яицк или, как его называли при первых Романовых, Яицкий Городок, основан в 1584 году, то есть уже существовал, когда туда «вошли» царские воеводы.) В конце концов, попытка московских эмиссаров утвердиться на Яике потерпела неудачу: царский городок на Яике простоял несколько лет, а затем московское правительство распорядилось снести его и отозвало гарнизон.

Пришлось прежде заселить правый берег Волги ниже Саратова. В 1627 году донскими казаками основан Чёрный Яр (Черногор); при Алексее Михайловиче заложены крепости Красный (Светлый) Яр (1667) и Дмитриевский (1668, переименован в Камышин в 1780). После удачного второго Азовского похода Петра (1696) в 1700 году основано Солёное Займище (Чари) и в 1720-м - с. Безродное (ныне Волжск).

В 1733 году Анна Иоанновна пригласила 1757 семей донских казаков «на вольное поселение» между нынешними Волгоградом и Камышиным; возникла Дубовка (1734). При Елизавете аналогичным образом закладывается в 1742 году Енатаевка. В 1743 году из переселенцев с Кавказа создаётся Дубовское казачье войско. В 1745-м появляется Астраханская губерния, включавшая в себя, на первых порах, только крепости вблизи городов Астрахань, Царицын и Саратов. В 1746-м ставятся новые казачьи станицы на правом берегу Волги.

И вот только после этого Российская империя начала завоевывать Сибирь с юга : появился первый екатерининский город Сибири - Барнаул (1771), куда свозилось всё добытое в Сибири золото. В 1773 году выходит указ об «организованных поселениях» на Нижней Волге, - никаких казаков, солдаты.

После того, как этих, переселённых сюда стараниями государства людишек взбунтовал, действуя из Яика, Емельян Пугачёв, Екатерина II переименовала Яик (Кош-яицк) в Уральск (1775). В своей книге Скрынников сообщает буквально следующее: «Гарнизон Российской империи в переименованном Уральске появился только в 1775 году». В 1776-м создаётся Астраханское войско из новых переселенцев. Ногайский стольный город Сарайчик был полностью разрушен, а на его месте появился Гурьев. Затем последовали Усть-Сысольск, Глазов, Сарапул (1780) и т. д.

В 1775-м был заключён мир с Турцией (длившийся потом до 1787 года), и Российская империя использовала оставшиеся не у дел воинские части, чтобы планомерно завоевать практически всю Сибирь, разрезая её на «дольки» и продвигаясь от опорных пунктов - крепостей в верхнем течении сибирских рек, на север. Об этом свидетельствует стремительный рост количества губерний и городов, прежде всего, Урала и Западной Сибири. Создание на востоке страны административных органов, введение общих правил облегчили устройство вновь приезжающих, а потому дальнейшее освоение Сибири не встречало больших сложностей, за отсутствием здесь сильных военных соперников; трудности были связаны в основном с громадностью просторов, их неизведанностью и суровым климатом. Эти факторы снижала степень управляемости территориями: администрация была крайне малочисленной, на тысячи вёрст мог быть только один пристав, а люди, издавна здесь живущие, зачастую и не знали, что «входят» в состав Российской империи.

Что такое власть и подчинение ?.. Вспомним старый кинофильм «Начальник Чукотки». Главный герой (артист М. Кононов) приезжает на Чукотку как представитель новой, Советской власти. Чукчи признают его за власть хотя бы потому, что прежнего царского урядника он сажает за решётку. Американский торгаш, которому новый начальник определяет правила торговли, тоже подчиняется, хотя за ним поддержка вооружённой команды морского корабля, а этот начальник, довольно глуповатый молодой человек, один на колоссальном заснеженном пространстве. Но за его спиной Россия. Он - власть.

В начале XVIII века было ещё проще. Когда подкупом, а когда и прямой ликвидацией местной знати (югорских и тюркских князей и казацких атаманов) или заменой их на своих воевод Москва, а потом Петербург ставили под свой контроль земли на Восток от Волги до Каменного (иначе Земного) пояса, Урала, и далее к Тихому океану. Ведь власть есть результат взаимного согласия сторон, неважно, под давлением или без него. Известна формула: короля играет свита. Если король какой-то страны окажется, по волшебству, на расстоянии половины планеты от своего королевства без свиты, он никому не докажет, что он король. В лучшем случае его посадят в психушку (если они уже есть), в худшем убьют. Другое дело, если он окажется там не только со свитой, но и с отрядом спецназа. С Сибирью сложность в том, что, казалось бы, уже в «нашей» Сибири приходилось строить крепости, как от внешнего врага. Но дело-то в том, что появление русской администрации в нескольких городах совсем не означало, что все местные жители знали об этом, а тем более «радостно приветствовали». Требовались специальные меры, чтобы оптимизировать ситуацию.

Уже в 1764 году для русских поселенцев выпускали специальные «сибирские деньги», хождение которых за пределами Сибири было запрещено; выпуск этих денег прекратился в 1781-м: вхождение этих земель в сферу действия российского рубля было одной из мер оптимизации. С 1780 по 1785 год (пик приходится на 1781–1782) с запада на восток прокатывается волна смены статусов населённых пунктов: крепости реорганизуются в города, слободы и сёла.

Окончательно Сибирь вошла в состав Российской империи при Павле I, когда была создана Российско-Американская компания (1798) для управления североамериканскими колониями, в том числе Алеутскими островами (присоединены в 1766) и Аляской (около 1790), мы расскажем об этом в последней главе книги.

Произошло событие, имевшее огромную важность для исторических судеб России. Речь идет о «покорении Сибири» - освоении русскими огромных пространств за Уралом.

Еще в конце XIX века выдающийся русский историк В.О. Ключевский ввел понятие «колонизация». По словам исследователя, колонизация - «процесс хозяйственного освоения и заселения новых территорий». Историк при этом указывал на ведущую роль в колонизационных процессах экономических и политических составляющих, в то время как другие стороны жизни общества являлись производными от них. Им при этом признавалось как стихийно-народное, так и организованное правительством освоение новых земель.

Форпостом продвижения русских в Западную Сибирь служило среднее Приуралье, фактическими повелителями которого являлись сольвычегодские купцы Строгановы. Им принадлежали территории по рекам Каме и Чусовой. Там Строгановы имели 39 деревень с 203 дворами, город Сольвычегодск, монастырь и несколько острогов по границе с Сибирским ханством. Строгановы содержали войско из казаков, у которых имелись, кроме сабель и пик, пушки с пищалями.

Царь всячески поддерживал Строгановых. Еще в 1558 году он дал им грамоту, позволявшую прибирать охочих людей и селить их у себя. А в 1574 году была пожалована новая грамота на сибирские земли по Type и Тоболу. Правда, эти владения сибирских ханов надо было еще завоевать.

Выходцы из различных русских краев обживали строгановские владения, производили железо, валили лес, плотничали, добывали соль, вели пушную торговлю. Из России подвозили хлеб, порох, оружие.

В Сибирском ханстве правил тогда слепец хан Кучум. Он взошел на престол, свергнув хана Едигера, данника России. До 1573 года и Кучум регулярно платил России дань мехами, но потом решил вернуть своему государству независимость и даже убил русского посла, что положило начало войне.

Для войны с Кучумом Строгановы наняли казачий отряд в 750 человек под предводительством атамана Василия Тимофеевича Аленина, прозванного Ермаком. Ермак был родом донской казак, в молодости работал у Строгановых, потом ушел на Волгу.

В сентябре 1581 года (по другим источникам - 1582 года) отряд Ермака двинулся за Урал. Успешно прошли первые столкновения с татарскими отрядами. Сибирские татары почти не знали огнестрельного оружия и боялись его. Кучум выслал навстречу непрошеным гостям своего храброго племянника Маметкула с войском. У реки Тобол казаков атаковало до 10 тысяч татар, но казаки опять вышли победителями. Решающая битва произошла недалеко от ханской столицы Кашлыка. В сече полегло 107 казаков и много больше татарских воинов. Маметкула пленили, Кучум с остатком верных ему людей бежал. Сибирское ханство по существу перестало существовать. В это ханство входило, помимо татар, много народов и племен. Притесняемые татарами и заинтересованные в торговле с Россией, они обязались платить ясак (дань) пушниной Ермаку, а не Кучуму.

Правда, вскоре Ермак погиб. Сбежавший из его лагеря пленник привел ночью неприятеля. Казаки спали, не выставив часовых. Татары многих перебили. Ермак прыгнул в Иртыш и пытался доплыть до лодки, но тяжелый панцирь, по преданию, подарок Ивана Грозного, утянул его на дно. Оставшиеся в живых люди Ермака хотели было возвращаться в Россию, но тут подошло с Урала подкрепление.

Начало присоединению Сибири к России было положено. Осваивать таежные просторы двинулись охочие люди - крестьяне, посадские, казаки. Все русские в Сибири были вольными, они платили лишь налог государству. Помещичье землевладение в Сибири не привилось. Местные коренные народы облагались меховым ясаком. Сибирские меха (соболиные, бобровые, куньи и иные) ценились тогда высоко, особенно в Европе. Поступление сибирской пушнины в казну стало существенным добавлением к государственным доходам Московского царства. В конце XVI века этот курс был продолжен Борисом Годуновым.

Помогала освоению Сибири система острогов. Так называли в то время укрепления в виде городов, служившие базой для постепенного покорения русскими сибирских просторов. В 1604 году был заложен город Томск. В 1618 году построен Кузнецкий острог, в 1619 году - Енисейский острог. В городах и острогах располагались гарнизоны и резиденции местной администрации, они служили центрами обороны и ясачного сбора. Весь ясак шел в российскую казну, хотя бывали случаи, когда русские воинские отряды пытались собирать ясак в свою пользу.

Массовая колонизация Сибири с новой интенсивностью продолжилась после окончания Смутного времени. Русские переселенцы, охочие люди, промышленники, казаки осваивали уже Восточную Сибирь. К концу XVII столетия Россия вышла на крайние восточные рубежи к Тихому океану. В 1615 году в России был создан Сибирский приказ, предусматривавший новые порядки управления землями и выдвижение в них командирами воевод. Основной целью заселения Сибири было получение ценного меха пушных зверей, особенно - соболей. Местные племена платили дань мехом и считали это государственной службой, получая за это жалованье в виде топоров, пил, других инструментов, а также тканей. Воеводы должны были защищать коренных жителей (однако зачастую самовольно назначали себя полноправными правителями, требуя ясак и себе, и вызывая своим самоуправством бунты).

Русские продвигались на восток двумя путями: вдоль северных морей и вдоль южных сибирских границ. В конце XVI - начале XVII веков русские землепроходцы утвердились на берегах Оби и Иртыша, а в 20-е годы XVII века - в области Енисея. Именно в это время в Западной Сибири возникает целый ряд городов: Тюмень, Тобольск, Красноярск, основанный в 1628 году и ставший главным оплотом России на верхнем Енисее в последующее время. Дальнейшая колонизация шла по направлению к реке Лена, где в 1632 году стрелецкий сотник Бекетов основал Якутский острог, ставший опорным пунктом для дальнейшего продвижения на север и восток. В 1639 году отряд Ивана Москвитина вышел на побережье Тихого океана. Спустя год-два русские попадают на Сахалин и Курилы. Однако самыми известными экспедициями на этих путях явились походы казака Семена Дежнева, служилого человека Василия Пояркова и устюжского торгового человека Ерофея Хабарова.

Дежнев в 1648 году на нескольких судах вышел в открытое море на севере и обогнул первым из мореплавателей восточное побережье Северной Азии, доказав наличие здесь пролива, который отделяет Сибирь от Северной Америки (позже этот пролив получит имя другого исследователя - Беринга).

Поярков с отрядом в 132 человека двигался посуху вдоль южной сибирской границы. В 1645 году он по реке Амуру вышел в Охотское море.

Хабаров пытался закрепиться на амурских берегах - в Даурии, где построил и некоторое время удерживал город Албазин. В 1658 году на реке Шилке был построен город Нерчинск. Так Россия вошла в соприкосновение с Китайской империей, которая тоже претендовала на Приамурье.

Таким образом, Россия достигла своих естественных границ.

Литература

Сибирь в составе Российской империи. М., 2007.

Градостроительство Сибири / В. Т. Горбачёв, д-р архит., Н. Н. Крадин, д. ист. н., Н. П. Крадин, д-р архит.; под общ. ред. В. И. Царёва. СПб., 2011.

Присоединение и освоение Сибири в исторической литературе XVII века / Мирзоев Владимир Григорьевич. М., 1960.

"Новые земли" и освоение Сибири в XVII-XIX вв.: очерки истории и историографии / Ананьев Денис Анатольевич; Комлева Евгения Владиславовна, Раев Дмитрий Владимирович, Отв. ред. Резун Дмитрий Яковлевич, Кол. авт. Институт истории СО РАН. Новосибирск, 2006.

Покорение Сибири: историческое исследование / Небольсин Павел Иванович; Кол.авт. Российская академия наук. Библиотека (Санкт-Петербург). СПб., 2008.

В XVI-XVII вв. развертывается грандиозная эпопея открытия и освоения русскими Сибири. Первые русские поселения на территории Сибири и Дальнего Востока возникли в XVI-XVII вв., в период, когда казачьи отряды, пересекая Сибирь от Урала до Тихого океана, воздвигали на своем пути остроги. Это беспримерное продвижение через горы, леса, реки, произошедшее при жизни одного- двух поколений, способствовало созданию как бы «вчерне» современной географии Сибири. Даты основания острогов дают представление о поразительных темпах освоения Сибири. В течение нескольких десятилетий основаны остроги Тюменский (1586), Тобольский (1587), Сургутский (1594), Нарымский (1598), Кетский (1602), Томский (1604), Енисейский (1618), Братский (1631), Якутский (1632), Охотский (1648). Поставленные в глубине тайги, они обрастали пашенными селами и служили опорными базами для дальнейшего продвижения на восток.

Из материалов Сибирского приказа и других сохранившихся источников того времени ясно видно, что московское правительство твердо держало в своих руках все нити градостроительной деятельности, развертывавшейся на территории Сибири. Решения о постройке новых острогов принимались, как правило, в Москве. Для выбора места основания острогов выезжали специалисты-«градодсльцы», а отряды для их постройки комплектовались по специальным указам.

Московские градодельцы, «помыс- ля», по словам летописи, ставили города по берегам рек - главным магистралям движения. Здесь находились надежные источники водоснабжения, пойменные луга, «рыбные ловли», в приречных лесах - древесину для строительных надобностей и на топливо, а обрывистый речной берег, возможность «вписаться» в береговую излучину или расположить город на стрелке, с трех сторон окруженной водой, предоставляли особые удобства для обороны. В местах, выбранных для городов Сибири их первыми основателями, отразилась вырабатывавшаяся веками градостроительная традиция сооружения острогов, влияние которой можно проследить и в Сибири, и на Волге, и в Поморье.

Особое значение приобретает движение вверх по Оби, Томи, Енисею и создание острогов в южных лесостепных районах Сибири. Основание Кузнецкого острога (1618), Красноярска (1628), попытки подняться вверх по Иртышу, Оби, Енисею, приведшие лишь спустя несколько десятилетий к основанию Омского (1716), Бийского (1709), Абаканского (1707) острогов, преследовали цель прикрыть с юга главную водную коммуникационную линию, проходящую в глубине тайги по широтным участкам рек Тура - Тобол - Обь - Кеть - Кас - Енисей - Ангара, разделенным волоками.

Положение здесь осложнялось характером местности, в которой приходилось действовать русским отрядам. Тайга сменялась открытой степью или лесостепью - сибирским вариантом «дикого поля», в течение нескольких столетий служившего дорогой опустошительных набегов на русские «Украины» в европейской части страны. Красноярску, Томску, Таре, Тюмени и даже Тобольску предписывалось в это время «жить с великим сбережением, держать в готовности оружие огневое и островое». В начале и, особенно, в середине XVIII в. положение на южных границах Сибири в корне меняется.

В Западной Сибири формируется укрепленная линия от Урала до Кузнецкого Алатау. Оренбургскую линию, созданную в Предуралье после экспедиций И.К. Кириллова и

В.И. Татищева, к востоку от Урала между Тоболом и Иртышем продолжает Горьковская (Ишимская), далее вдоль Иртыша к ней примыкает Иртышская, заканчивающаяся у Усть- Каменогорской крепости. Вдоль Уби и Алея идет Колывань-Воскресенская линия, прикрывавшая построенный к тому времени Колывань- Воскресенский медеплавильный завод, от Бийска до Кузнецка - Кузнецкая линия.

В Восточной Сибири казачьи отряды поднимаются вверх по Енисею и в 1701 г. в неприступной горной теснине основывают Верхний Караульный острог, в 1707 г. - Абаканский острог, в 1709 г. - Саянский.

Хотя огромная градостроительная работа в Сибири направлялась и координировалась из Москвы, а затем, по мере продвижения на восток, в значительной мере, из сибирских столиц - Тобольска, Иркутска, Томска и др., вся тяжесть испытаний, с которыми было связано освоение Сибири, легла на плечи простых русских людей, прокладывавших новые пути, рубивших остроги, заводивших пашню, оборонявшихся от кочевников. Их мужеству инициативе, умению нельзя не воздать должное. Напомним проникнутое глубоким уважением высказывание А.И. Герцена (1859): «Горсть казаков и несколько сот бездомных мужиков перешли на свой страх океаны снега и льда и везде, где оседали усталые кучки, в мерзлых степях, забытых природой, закипала жизнь, поля покрывались нивами и стадами, и это от Перми до Тихого океана...».

Английский историк Дж. Бейкер (1990. С. 231-232) справедливо отмечал: «Продвижение русских через Сибирь в течение XVII в. шло с ошеломляющей быстротой. Успех русских отчасти объясняется наличием таких удобных путей сообщения, какими являются речные системы Северной Азии, хотя преувеличивать значение этого фактора не следует, и, если даже принять в расчет все природные преимущества для продвижения, то на долю этого безвестного воинства достается такой подвиг, который навсегда останется памятником его мужеству, предприимчивости, равного которому не совершал никакой другой европейский народ».

Важно отметить, что немногочисленные отряды казаков, служилых людей и крестьян, насчитывавшие, как правило, по нескольку десятков человек, реже около 100-150 человек, могли преодолевать огромные пространства, строить города и ставить вокруг них деревни потому, что обширная территория Сибири, говоря словами К.И. Арсеньева {Арсеньев К.И., 1848), еще лежала «впусте». Развитие производительных сил Сибири, ее экономическое формирование как «хозяй- ственной территории», превращение в арену активного и плодотворного человеческого труда, начатые четыреста лет назад русскими людьми, были событиями мирового значения.

Развитие в сибирских поселениях хлебопашества, ремесел, торговли, интенсивное приобщение местного населения к культуре русских поселенцев способствовали быстрому освоению края. Российского дипломата и ученого Н.Г. Спафария (1635-1708), проезжавшего в 1675 г. через Енисейск, поразила населенность и оживленность берегов Енисея.

В письме из Енисейска он пишет: «Енисейская страна весьма хороша, будто Волоская земля. А река Енисей, будто Дунай, самая веселая и великая. И дал бог изобилие всякое, хлеба много, и дешев, и иное всякое, и многолюдство». Он насчитывает в Енисейском уезде до пятисот деревень с «пашенными крестьянами»; в самом Енисейске, по его словам, «промышленных людей много» (Спафарий , 1882).

Численность населения в начале XVII в. составляла, по ориентировочным оценкам, около 0,2 млн человек, а к концу этого века - около 0,5 млн человек (к концу XIX в. общее население Сибири и Дальнего Востока достигло 5,9 млн человек). При этом ничего подобного кровавым сценариям истребления конкистадорами миллионов индейцев в Латинской Америке, превращения европейскими работорговцами Африки в заповедное поле для охоты на рабов, завоевания богатых прежде провинций Индии с безжалостным подавлением непокорных, в Сибири не происходило. Сохранялся уклад жизни и традиции немногочисленных аборигенных народностей, с которыми поддерживались взаимоприемлемые отношения.

В историю географических открытий вошли имена отважных и энергичных «землепроходцев» и «море- проходцев», прокладывавших пути в неведомые прежде европейцам земли Сибири, пробивавшихся сквозь льды вокруг северо-восточных берегов Азии, в Тихий океан и Северную Америку.

В 1639 г. И.Ю. Москвитин «сотоварищи» прошел из Якутска к Охотскому морю и поставил здесь, в устье реки Ульи, зимовье с острогом (по дороге «кормились деревом, травою и кореньями»). В 1646 г. из Якутска вышел новый отряд Алексея Филиппова, который вновь пробился к Охотскому морю.

В 1643 г. В.Д. Поярков, выйдя с отрядом казаков из Якутска, спустился по Алдану на юг и, перевалив с огромным трудом через Становой хребет к Зее и Амуру, прошел к студеному морю («соленой воде»), затем, по берегу Охотского моря, дошел до зимовья, оставленного Москвитиным в устье реки Ульи. В походе погибло восемьдесят человек от голода, холода и болезней.

С. Лежнев (1605-1673) совершил одно из величайших мировых географических открытий, обогнув впервые в 1648 г. северо-восточный берег Азии и установив существование пролива меду Азией и Америкой, соединение Северного Ледовитого океана с Тихим.

Е.П. Хабаров в 1649-1651 гг. спустился из Якутска по реке через горные хребты в бассейн Амура, с большими трудностями прошел по Амуру до впадения Уссури, основывая но пути зимовья и остроги. По-видимому, ему принадлежит честь открытия для европейцев Амурского края. После возвращения в Москву, Хабаров подал царю Алексею Михайловичу челобитную, в которой, перечислив свои заслуги в открытии новых земель, просил «поверстать в какой чин» и «из своей государевой казны денег дать, что ты, государь, укажешь, чтоб мне бедному и изувеченному, за бедностью ныне по Москве голодом не помирать и в конец не сгинуть». Хабарову было присвоено звание сына боярского и он отправился служить в Киренский острог.

В.Г. Атласов во главе отряда казаков совершил поход на Камчатку, плавал вокруг нее и этим, в основном, завершил открытие русскими Сибири. Заслуги Атласова заключаются не только в присоединении новых камчатских земель к России, но и в том, что, по словам отечественного физико- географа Л.С. Берга, «ни один из сибирских землепроходцев XVII в. и начала XVIII в., не исключая и самого Беринга, не дает таких содержательных отчетов, какими были «скаски» Владимира Атласова». Очень важно, что все походы и открытия землепроходцы совершали, отправляя в Москву в Сибирский приказ и воеводам в местные администрации в Якутск, Томск, Тобольск, Иркутск подробные «росписи», «скаски», «отписки», содержавшие подробные и, как правило, достоверные сведения о реках и волоках, с указанием расстояний в днях пути, характеристикой открытых «землиц», на основании собственных наблюдений и «расспросных речей» встреченных ими немногочисленных местных жителей, что представляло собой уникальные источники сведений о вновь открытой части мира. На основе этих материалов составлялись такие сводки, как «Роспись сибирским городам и острогам» (составлена в первой половине XVII в.), «Чертеж всей Сибири» воеводы Тобольска П. Годунова (1668) и другие, на основании которых Сибирский приказ и местные администрации могли разрабатывать обстоятельные инструкции градодельцам, участвовавшим в закладке острогов отрядам, направлявшимся дальше на восток для открытия новых земель.

Еще раньше следует отметить ряд выдающихся географических событий и литературных произведений. К ним относится знаменитое «Хождение за три моря» тверского купца Афанасия Никитина (1406-1472), посетившего Индию за тридцать лет до Васко да Гамы и проникшего в отличие от Васко да Гамы в глубь Индии (Васко да Гаме известна была только прибрежная часть Индийского полуострова). Л.С. Берг отмечал, что «Хождение за три моря» (подразумевалось Каспийское, Аравийское и Черное моря) - литературный памятник мирового значения, в котором впервые было дано правдивое описание Индии, основанное на личных впечатлениях. Никитин спустился по Волге в Каспий, затем через Дербент, Баку, Персию, Ормуз, достиг Индии, провел здесь около четырех лет, заслужив доверие индийцев и описав все, что он увидел (Васко да Гама запятнал себя неслыханными жестокостями у берегов Индии), затем через Ормуз, Трапезунд и Кафу (Феодосия) вернулся на Родину. Он скончался близ Смоленска на последнем этапе пути в родную Тверь. Побывав во многих богатых заморских странах, Никитин с гордостью, болью и надеждой замечает: «А русская земля, на этом свете нет страны подобной ей, хотя бояре русской земли несправедливы. Но да устроится русская земля и да будет в ней справедливость».

Древнейшим памятником русской географической литературы была «Повесть временных лет», входившая разными частями в русские летописи XVII-XVIII вв., «Книга Большому чертежу», содержащая более 1500 географических названий по европейской России и частично Сибири.

Советский археолог и историк Б.А. Рыбаков, исследовавший письменные и картографические источники XVI-XVII вв. отмечал, что «множество географических материалов позволяли получить общее представление о новой державе, объединившей множество мелких феодальных владений в единое государственное целое» .

Сведениями о Московском государстве, распространившимся на значительную часть двух континентов - Европы и Азии - очень интересовались в Западной Европе, тем более что через это государство лежали пути дальше на восток, в издавна привлекавшие европейцев страны - Китай, Персию и другие еще неизвестные или малоизвестные европейцам страны. В Европе знали описания Московии иностранцев Сигизмунда Герберштсйна (1549), Адама Алеария (1647 г. и других несколько изданий) и других авторов. Их сочинения, включая карты и рисунки, давали представление о новом огромном государстве. Помимо личных впечатлений их авторов, эти сочинения опирались на материалы, полученные из русских источников, которые европейские путешественники находили во время своего пребывания в Москве. Путешествия способствовали возникновению торговых и политических связей, в Москве в Немецкой слободе находилось немало купцов, лекарей, а нередко и дипломатов и военных. В Европу отправлялись русские купцы, а также чиновники с дипломатическими миссиями.

Известно, что Р. Ченслер, участник английской экспедиции, безуспешно пытавшийся пробиться северовосточным проходом вокруг Азии в Тихий океан, добрался из Архангельска в Москву (1553), был принят царем Иваном Грозным, получил от него письмо к английской королеве с предложениями о развитии торговых и политических отношений между двумя странами.

• Рыбаков Б.А. 1974. С. 109-110.

ГЕОГРАФИЧЕСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ СИБИРИ . Историю изучения Азиат. России можно характеризовать периодами: землепроходческий (1-е походы за Урал – 1670–80-е гг.); экспедиционный (кон. XVII в. – сер. XIX в.); исслед-я Русского географического общества (РГО), созд. в 1845; сов. индустриальный (с 1917 до кон. 1950-х гг.); современный (от создания 1-х акад. геогр. учреждений на востоке страны до наст. времени).

Проникновение русских за Урал началось в XI–XII вв. Новгород. дружины, переходя через Поляр. и Сев. Урал в бас. Сев. Сосьвы (система Оби), встречали таеж. охотников и рыболовов – югра (манси и ханты), а также их сев. соседей – самоядь (ненцы). К сер. XIII в. Югра уже значилась среди новгород. волостей (см. Походы новгородцев в Северное Зауралье в XII – XV вв. ). В ростов. записи XIV в. зафиксировано, что зимой 1364–65 «дети боярские и люди молодые воеводы Александра Абакумовича воевали на Оби-реке и до моря, а другая половина выше по Оби».

Вероятно, в ХII–ХIII вв. рус. промышленники-поморы в поисках пушнины и новых лежбищ моржей заходили в устья Оби и Таза, вели торг с мест. жителями – хантами и ненцами. Сведения о самодийских народах отражены в многочисл. сказаниях, напр. «О человецах незнаемых и восточной стране» (кон. ХV в.).

В 1483 моск. воеводы князь Ф.С. Курбский-Черный и И.И. Салтык-Травин совершили 1-й исторически доказанный переход через Ср. Урал. В результате этого и др. походов моск. владения к кон. XV в. перешли «за Камень», т. е Уральский хр., к-рый с тех пор стали показывать на картах. Появились 1-е описания Зап.-Сиб. равнины, в т. ч. бас. р. Конды (приток Иртыша). Видимо, это и следует считать началом геогр. исслед-й Сибири (см. Походы московских воевод в Северное Зауралье в XV – XVI вв. ).

В XVI в. началась многолет. кропотливая работа моск. землемеров по составлению планов (чертежей) рус., в т. ч. вост. земель. Итогом стала огромная серия топогр. материалов под назв. «Большой чертеж», созданная трудом землепроходцев. Эти картогр. материалы, как и их копии, не сохранились, только их описания, также имеющие большую ист.-геогр. ценность. На чертежах отображалась значит. часть Зап.-Сиб. равнины и ее аркт. побережье. К 1-й пол. XVI в. относятся попытки зап. деятелей – польск. священника М. Меховского и нем. дипломата С. Герберштейна – дать картогр. изображение Московии, в т. ч. ее вост. земель. Хотя их представления далеки от реальности, они заслуживают упоминания – это первые сведения о Сибири, дошедшие до Европы.

2-я пол. XVI в. – время покорения значит. части Зап. Сибири отрядами Ермака и др. казачьих атаманов и присоединения ee к России. Это начало стр-ва 1-х сиб. городов: Тюмени , Тобольска , Берёзова и др., ставших опор. пунктам геогр. изучения Сибири. Как и прежде, промышленники, путешественники составляли описания пройден. пути, в т. ч. картогр. (напр., карта Обской губы и Тазовской губы, озаглавл. «Губа море Мангазейско с урочище»).

В нач. XVII в. началось освоение бас. ср. и верх. Оби, был основан Томск (1604), впоследствии один из ведущих центров исслед-й вост. регионов, затем Кузнецк (1627). За Уралом русские обнаружили хребты: Салаирский, Кузнец. Алатау, Абаканский, позже Алтай. Отряд под рук-вом П. Собанского открыл Телецкое оз.

Освоение Вост. Сибири, как и Западной, началось с севера. В 1607 промышленники в месте впадения в Енисей его притока Турухана основали Новую Мангазею. Через кеть-касский водораздел они проникли на ср. Енисей, где впервые встретились с тунгусами (эвенками), чьим именем и были названы 3 крупнейших правых притока Енисея. В 1618 казаки заложили острог Енисейск – один из осн. опор. пунктов русских в Сибири, а через 10 лет острог Красный, ставший Красноярском . По Верх. Тунгуске (Ангаре) казаки проникли в «страну братов» (бурят), основали Братск (1631). Через Ниж. Тунгуску и Чечуйский волок землепроходец Пянда в 1620–23 проник на Лену и прошел по ней ок. 4 тыс. км, дав описание реки и своего пути. В 1-й пол. XVII в. казачьи отряды морским путем открыли устья вост.-сиб. рек – от Пясины до Колымы. В сер. века с севера (с р. Лены) русские проникли в Прибайкалье и Забайкалье, а К.А. Иванов в 1643 первым достиг Байкала в р-не о-ва Ольхон. В 1661 Я. Похабовым основан Иркутский острог .

В 1639 отряд под предводительством И.Ю. Москвитина достиг Охотского моря, и в последующие 15 лет была исследована и описана большая часть его побережья. В 1648 экспедиция С.И. Дежнева и Ф.А. Попова впервые прошла проливом между Сев. Ледовитым и Тихим океанами, доказав, что североамер. и азиат. континенты не соединяются. Дежнев открыл Чукотский п-ов и Анадырский зал., пересек Корякское нагорье, обследовал р. Анадырь и Анадырскую низм. Отряд Попова первым побывал на Камчатке, и почти все участники этой экспедиции погибли там, но сведения о самом большом вост. полуострове были получены. К кон. века их существенно дополнил В.В. Атласов .

В то же время Якутск был нач. пунктом для путешествий в новые земли – на юге Д. Востока, в бас. Амура. Отряды В.Д. Пояркова , Е.П. Хабарова , П.И. Бекетова , О. Степанова и др. достигли Аргуни и Шилки, затем Амура в ср. и ниж. течении, прошли и описали его притоки – Зею, Уссури и др., поставили неск. крепостей-острогов, встретились с корен. дальневост. народами – даурами, нанайцами, нивхами и др. П.И. Бекетов впервые проследил весь речной путь по Амуру, вплоть до его устья. Были составлены первые гидрогр. схемы бас. Амура.

К кон. XVII в., фактически за 100 лет, рус. землепроходцы – военные и промышленники – в невероятно сложных условиях прошли, описали и частично присоединили к России огромные североазиат. пространства – до самого Тихого океана, более 10 млн кв. км. Это можно считать началом эпохи великих геогр. открытий. Итог этой грандиозной работы – выполненный по распоряжению тобол. воеводы П.И. Годунова «Чертеж Сибирская земля», где есть Байкал, Амур, Камчатка.

Последние десятилетия XVII в. характеризуются началом науч. геогр. исслед-й Сибири, что связано прежде всего с именем С.У. Ремезова , к-рый целенаправленно обследовал бас. Иртыша и Ишима, но главное – к 1701 составил «Чертежную книгу Сибири» – уник. сводку материалов по вост. территориям на основе описаний и картосхем XVII в. Работами П. Чичагова (с 1719) начинается история инструмент. геодез. съемок Сибири, постоянно уточняющих топографию земной поверхности.

1-й комплекс. экспедицией в Сибирь стало путешествие Д.-Г. Мессершмидта (1720–27). Чередуя сухопут. и речные маршруты, он прошел и проехал весь юг Зап. и Вост. Сибири до Забайкалья, исследовал долины Оби, Томи, Чулыма, верх. и ср. Енисея, Ниж. Тунгуски, верх. Лены, Ангары. Итогом стало 10-томное «Обозрение Сибири, или три таблицы простых царств природы» на лат. яз.

Первая Камчатская экспедиция (1725–30) под рук. В.И. Беринга , экспедиция А.Ф. Шестакова – Д.И. Павлуцкого (1727–46), М.С. Гвоздева и И. Федорова (1732) завершили открытие сев.-вост. побережья Азии, впервые описали оба берега пролива между Азией и Америкой. Исслед-я продолжили отряды Второй Камчатской экспедиции В.И. Беринга – А.И. Чирикова (1733–42), в результате сделаны описания Командорских и Алеутских о-вов и сев.-зап. побережья Америки. Отрядом М.П. Шпанберга нанесены на карту Курильские о-ва, вост. побережье о-ва Сахалин, зап. часть побережья Охотского моря, открыт путь от Камчатки до Японии.

Сев. отряды Второй Камчат. экспедиции обследовали аркт. побережье: отряд С.Г. Малыгина п-ов Ямал, Д.Л. Овцына – Ф.А.Минина побережье от устья Оби до устья Енисея, В.В. Прончищева – Х.П. Лаптева берега Таймыра, П. Ласениуса – Д.Я. Лаптева побережье от устья Лены до устья Колымы, долины ниж. Лены, Яны, Индигирки, Колымы, Бол. Анюя и Анадыря. Были исследованы и нанесены на карты сев. берега России на протяжении более 13 тыс. км, долины и устья крупнейших сиб. рек, собраны материалы о морфологии берегов, климате, приливах и ледовом режиме аркт. морей.

За 10 лет сотрудники отряда Г.Ф. Миллера побывали во всех сиб. уездах, зафиксировали местоположение десятков тысяч природ. объектов и нас. пунктов, составили ист.-геогр. описания региона.

На 1730–50-е гг. приходится деят-ть выдающегося отеч. историка и географа В.Н. Татищева. Он заложил основы теории геогр. науки (дал ее определение, классификацию, аргументировал выделение экон. географии, связь ее с историей и т. д.), в 1726 первым обосновал орг-цию транспорт. сети Сибири, установив, что именно Уральский хр. является природ. границей между Европой и Азией.

Сер. XVIII в. – «ломоносовское» время. В 1758 М.В. Ломоносов возглавил Географический департамент АН. Его деят-ть развивалась в неск. направлениях. Во-первых, это воплощение идеи Северного морского пути и орг-ция экспедиций для изучения Арктики. Наиб. известна «экспедиция о возобновлении китовых и других звериных и рыбных промыслов» (1765) под рук. В.Я. Чичагова. Во-вторых, это создание карт, в т. ч. карт по экон. географии Азиат. России. Первые суждения о причинах континентальности климата Сибири принадлежат Ломоносову, верно объяснявшему, что более сильные по сравнению с Тобольском морозы в Иркутске или Нерчинске вызваны различ. удаленностью от морей.

Для популяризации геогр. знаний и утверждения приоритета рус. геогр. открытий большое значение имел созданный Миллером при АН ж. «Ежемесячные сочинения, к пользе и увеселению служащие», в к-ром геогр. тематика занимала центр. место. В частн., в нем опубл. изв. работы Миллера об Арктике и истории ее изучения, о бас. Амура и др.

В послед. трети XVIII в. важное значение имели акад. сиб. экспедиции П.С. Палласа и И.Г. Георги .

Продолжались исслед-я сев.-востока азиат. континента и сев. части Тихого океана, сопровождавшие экспансию рус. промышленников на эту тер. Последующее присоединение Алеутских о-вов и Аляски к России, создание там и в Калифорнии под рук-вом Г.И. Шелихова и А.А. Баранова Русской Америки было осуществлено в этот период. Наибольшую геогр. значимость имели экспедиции И.И. Биллингса – Г.А. Сарычева (1785–94), Н.А. Хвостова – Г.И. Давыдова (1802–07), наблюдения И.Г. Вознесенского (1839–49).

Велись также исслед-я в аркт. морях и на аркт. побережье. Путешествие на Новосибирские о-ва М.М. Геденштрома (1809–11) с участием купца Я. Санникова положило нач. вековым поискам Земли Санникова. Но наибольшее науч. значение в этот период имели экспедиции П.Ф. Анжу (1821–23) и особенно Ф.П. Врангеля (1820–24), существенно уточнившие очертания вост. части аркт. побережья.

Экспедиц. исслед-я продолжались в Зап. и Вост. Сибири. Сиб. путешествия А. Эрдмана (1828–29) и А.Ф. Гумбольдта (1829) продолжили «открытие Сибири» для Зап. Европы. Круп. работы проведены на Алтае Ф.В. Геблером (1833–36), исследовавшим истоки Катуни, Г.П. Гельмерсеном (1834) и П.А. Чихачевым (1842), составившими 1-ю карту Алтая масшт. 1:1 000 000. Опред. значение имеют геогр. работы сибиряков – иркут. вице-губернатора Н.В. Семивского, историка П.А. Словцова , землемера А.И. Лосева, педагогов С.С. и Н.С. Щукиных и др. Экспедициями А.Ф. Миддендорфа (1843–45) была разработана классификация тундр, приведены доказательства зонального распределения растительности этой тер. и дана характеристика ее климата.

Т. о., почти 2-вековые экспедиц. исслед-я Азиат. России в осн. завершили геогр. открытия и стали основой науч. геогр. представлений об этой территории.

Гл. задачей следующего этапа изучения Сибири стали систематизация и обобщение полученных материалов, а также использование возможностей новых картогр. и инструмент. методов. Эта деят-ть почти полностью сосредоточилась в Русском географическом обществе (РГО) и его отделах: Сибирском в Иркутске (1851, Вост.-Сиб. с 1877), Зап.-Сибирском в Омске (1877), Приамурском в Хабаровске (1894), Якутском (1913), в их комиссиях, подотделах и отд-ниях.

Гл. способом получения геогр. знаний остался экспедиционный. В Вост. Сибири наиб. известны Забайкальская (1849–52), Сибирская (1855–59), Вилюйская под рук. Р.К. Маака (1853–55), Туруханская под рук. И.А. Лопатина (1866) экспедиции, путешествия и исслед-я П.А. Кропоткина (1862–67), многолетние (1888–1900) работы В.А. Обручева и др. На Зап.-Сиб. равнине и на Алтае работы вели Н.М. Ядринцев , Д.А. Клеменц , Г.И. Танфильев, В.В. Сапожников и др. Для Д. Востока наибольшее значение имела Амурская экспедиция под рук-вом Г.И. Невельского (1850–53), обследовавшая Приамурье, Сахалин и Татарский прол., собравшая первые сведениях о малых народностях (ульчах и негидальцах) и поднявшая на ниж. Амуре и на берегах Татарского прол. рус. флаг. Необходимо отметить, что в отличие от предыдущего этапа большинство экспедиций были комплексными геолого-топографо-географо-этногр. и сопровождались точными астроном., геодез. и метеорол. работами, поэтому их материалы имеют особую ценность.

С кон. 1860-х гг. польск. ссыльные стали ведущими учеными Сиб. отд. РГО. Б.Я. Дыбовский и В.А. Годлевский вели исслед-я на Байкале, в Прибайкалье и бас. Амура, А.Л. Чекановский – в Иркутской губ. и на Среднесиб. плоскогорье. Особо значителен вклад И.Д. Черского , исследовавшего Вост. Саян, Кузнец. Алатау, горы Прибайкалья, берега Байкала, а в кон. жизни – горы сев.-вост. Азии.

Для этого этапа характерны героич. морские экспедиции в Арктику, как рос., так и иностр. мореплавателей и ученых. Они проходили с зимовками во льдах и нередко заканчивались трагически, хотя бывали и удачи. Так, в 1878–79 экспедиция на судне «Вега» под рук. шведа А.Э. Норденшельда прошла от Атлантического до Тихого океана через аркт. моря, т. е. Сев. морским путем. Однако в 1879 экспедиция под рук. американца Дж. В. Де Лонга на «Жанетте» вмерзла во льды и дрейфовала почти 2 года (открыв 2 острова в сев.-вост. части Новосибирского архип.) и почти полностью погибла. Гибелью рук. Э.В. Толля завершилась в 1901–02 экспедиция на «Заре» в поисках Земли Санникова. Трагически завершилось плаванье в 1912–14 на «Св. Анне» под рук. Г.Л. Брусилова, однако штурман В.И. Альбанов сумел доставить материалы экспедиции, имеющие большую науч. ценность. Значит. вклад в изучение Арктики внесли также экспедиции на спец. построенных для этого ледокол. транспортах «Таймыр» и «Вайгач» (1911–15), открывших острова на Сев. Земле и впервые прошедших Сев. морским путем в зап. направлении.

Особенность этих исслед-й – публикация науч. аналит. обзоров почти всех экспедиций в многочисл. спец. изданиях РГО, сохранивших ценность до наст. времени. Кроме того, в этот период изданы классич. труды (огромная заслуга през. РГО П.П. Семенова-Тян-Шанского ): перевод с нем. яз. «Землеведения Азии» К. Риттера, Географо-статистический словарь Российской империи, страновед. сер. «Россия», «История полувековой деятельности Императорского РГО. 1845–1895».

В сов. время изменились цели, орг-ция и методы геогр. исслед-й Азиат. России. Гл. задачей становится обеспечение индустр. развития вост. регионов и воен.-полит. приоритетов. Орг-цию исслед-й вновь возглавляет АН, в состав к-рой входит и РГО (1938). В Москве и Ленинграде создаются специализир. геогр. учреждения, как комплекс., так и отрасл., поскольку география уже достаточно сильно дифференцирована. Набирает силу университет. геогр. наука, особ. в Моск. и Ленинград. университетах. В изучение вост. регионов включаются правит. геогр.-экон. учреждения: Комитет по Северу, Совет по развитию производительных сил (СОПС), Комиссия по развитию естественных производительных сил и др. Усиливается значение точных геофиз., гидрометеорол., аэрофотогр. методов, создается сеть специализир. пунктов наблюдений и н.-и. станций, в т. ч. на тер. Сибири и Д. Востока.

В этот период «стираются» последние «белые пятна» на карте Сев. Азии, в осн. на аркт. и сев. территориях. В 1924 экспедиция под рук. Б.В. Давыдова обследовала о-в Врангеля, а съемка побережья этого острова была проведена в 1928 партией Г.А. Ушакова. Под его рук-вом была также исследована Сев. Земля (1930–31), что полностью изменило представления об этой территоии; в частн., зал. Шокальского оказался проливом. В 1932–33 ледокол «Сибиряков», а в 1934 ледорез «Литке» впервые прошли Сев. морским путем за одну навигацию. С 1937 началась история дрейфующих станций «Северный полюс». Эти исслед-я совместно с морскими экспедициями привели к существ. открытиям в Центр. Арктике.

Шло интенсив. изучение аркт. побережья, и в первую очередь это экспедиции по зап.-сиб. тундрам Б.Н. Городкова (1923–27) и таймыр. экспедиции Н.Н. Урванцева и А.И. Толмачева (1919–33), к-рые стали основой горнопром. освоения этих территорий. Наибольшие изменения на картах Сев.-Вост. Азии сделаны после многолет. исслед-й С.В. Обручева и его коллег (П.К. Хмызников, Ю.Д. Чирихин, Б.В. Зонов, И.Ф. Молодых, В.К. Лежоев, А.П. Васьковский и др.) в 1926–46. Практически полностью были пересмотрены представления о рельефе этой горной страны, открыты гигант. гор. системы Черского, Сунтар-Хаята, Корякское и Юдомо-Майское нагорья и т. п., исправлены ориентации и высоты ранее изв. гор. сооружений. Кроме того, здесь был обнаружен один из крупнейших на планете массивов гор. оледенения (ок. 450 ледников).

Были уточнены геогр. сведения и о мн. др. вост. р-нах страны. Широко известны работы В.К. Арсеньева и др. в Приморье, Приамурье, на Сахалине и Курильских о-вах, открыты р-ны оледенения на Камчатке и на хр. Кодар, создана новая карта плато Путорана, проведены экспедиции в Вост. Саян и Туву, исследованы др. горные системы юга Сибири.

Начатые еще в 1920-е гг. сотрудниками Томского ун-та под рук. М.М. Тронова и продолжающиеся до наст. времени гляциол. исслед-я в горах Алтая совмещали экспедиц. и стационар. режимные наблюдения. Эта работа позволила существенно уточнить масштабы совр. оледенения (сейчас известно более 1 тыс. ледников), изучить динамику ледников и окружающих их ландшафтов. Одним из последних круп. геогр. открытий следует считать обнаруж. Т.И. Устиновой (1941) Долину гейзеров на Камчатке. В 1970-х гг. также были найдены небольшие леднички в горах Прибайкалья, Забайкалья, Кузнец. Алатау, а в 1983 открыто плато с потухшими вулканами и миниатюр. гейзером в Каларском хр. (Читинская обл. ). Еще ждут науч. объяснения геогр. загадки, напр., тунгус. и бодайбин. метеоритов, горы неизв. происхождения на Патомском нагорье.

Организуемые СОПС и др. гос. учреждениями комплекс. науч. экспедиции в вост. р-ны страны имели и практич. направленность. Одной из 1-х была Комплексная экспедиция Академии наук СССР по изучению производительных сил Якутской республики 1925–1930 гг. , исслед-я к-рой позволили позднее обнаружить здесь месторождения алмазов и природ. газа. Успешно работали Алтайская (1925–27), Кулундинская (1931–34), Ойротская (1936–37) и др. экспедиции (см. Экспедиционная деятельность АН) . Шли работы в Кузнецкой котловине, обеспечившие в 1930-е гг. индустриализацию Кузбасса – 1-го пром. р-на на востоке страны. На основе комплекс. изысканий были созданы Норильский медно-никелевый, Зап.-Сиб. нефтегазовый и др. пром. р-ны и тер.-производств. комплексы (ТПК), осваивающие минер. ресурсы вост. регионов. Эти исслед-я носили преим. геол.-экон. хар-р, а геогр. аспект сводился к изучению природ. условий, способствующих или, наоборот, препятствующих пром. развитию.

Комплекс. экспедиции 1940–50-х гг. на юге Вост. Сибири связаны с изучением гидроэнерг. потенциала и созданием на этой основе мощных ТПК. Большая зависимость планируемых комплексов, использующих мест. гидроэнерг., водные, лесные, минер. ресурсы, от природ. условий и геогр. положения, в т. ч. экон.-геогр. и транспорт.-геогр., определяла рост геогр. составляющей в исслед-ях. Сложные проблемы создания вост.-сиб. ГЭС, пром. узлов и ТПК обсуждались коллегиально на науч. конф. по развитию производит. сил Сибири и Д. Востока, 1-я состоялась в Иркутске (1947).

Большой экон. потенциал востока страны требовал качественно новых широкомасштаб. исслед-й. Возникла необходимость создавать сеть регион. учреждений геогр. направленности. Первыми стали Лимнологическая станция в пос. Листвянка на Байкале (1925), Якутская н.-и. мерзлот. станция в Якутске (1941) и отд. экономики и географии в Иркутске (1949). Работали геогр. кафедры и фак-ты в университетах Томска, Иркутска и Владивостока . Должного уровня развития сеть геогр. учреждений Сибири и Д. Востока достигла после создания в 1957 Сибирского отделения АН СССР .

В наст. время в СО РАН геогр. исслед-я ведут Ин-т географии им. В.Б. Сочавы (Иркутск), а также институты, имеющие отделы и лаб. геогр. профиля: Лимнологический ин-т (Иркутск), Ин-т водных и экологических проблем (Барнаул), Байкальский ин-т природопользования (Улан-Удэ ), Ин-т мерзлотоведения (Якутск), Ин-т криосферы Земли (Тюмень ), Ин-т мониторинга климатических и экологических систем (Томск), Ин-т природных ресурсов, экологии и криологии (Чита ).

За последние 50 лет достигнуты значит. успехи в изучении Азиат. России. Созданы новые теор. учения и науч. школы мирового уровня, раскрывающие суть процессов преобразования окруж. среды: учение о природ. геосистемах, теория пионер. освоения тайги и геогр. экспертизы, теория пространств. линейно-узловых систем произв-ва, ландшафтно-гидрол. школа и др. Развиваются новые направления геогр. науки: мед. география и экология человека, рекреационная география, природ. ресурсы, криология, электоральная география, культур. география, ландшафт. планирование и др., а также изучение особых контактных (суша–море, трансграничных и др.) территорий. Получены принципиально новые материалы по динамике ландшафтов и их компонентов, а также палеогеогр. данные в результате многолет. эксперимент. работ на геогр. и экол. стационарах, созданы спец. программы, напр., глубокого бурения на Байкале. Проведены мн. комплекс. экспедиции по проектам стр-ва пром. узлов, транспорт. систем и др. объектов хоз. освоения вост. пространств: (Братско-Усть-Илимский и Нижнеангарский ТПК, БАМ, КАТЭК, идея переброски сиб. рек в Ср. Азию, трубопроводы из Вост. Сибири до Тихого океана и др.). В последние десятилетия проводится большая картогр. работа – создаются тем. атласы и серии карт. Развиваются новые методы исслед-й: матем. и натурное моделирование, космич., спорово-пыльцевые, дистанцион., геоинформационные и др.

Совр. исслед-я направлены на углубление знаний о природ. процессах в условиях глобал. и регион. климат. и антропогенно обусловленных изменений, на изучение территор. орг-ции об-ва в новых соц.-экон. условиях, на определение геогр. аспектов встраивания хоз-ва вост. регионов России в мировую, прежде всего азиат. экономику.

Лит.: Берг Л.С. Очерки по истории русских географических открытий. М.; Л., 1949; Сухова Н.Г. Физико-географические исследования Восточной Сибири в XIX веке. М., 1964; Наумов Г.В. Русские географические исследования Сибири в XIX – начале XX в. М., 1965; Гвоздецкий Н.А. Советские географические исследования и открытия. М., 1967; Алексеев А.И. Русские географические исследования на Дальнем Востоке и в Северной Америке (XIX – начало XX в.). М., 1976; Магидович И.П., Магидович В.И. Очерки по истории географических открытий: В 5 т. М., 1986; Русское географическое общество. 150 лет. М., 1995; Географическое изучение Азиатской России (к 40-летию Института географии СО РАН). Иркутск, 1997.

Открытие

русскими Средней и Восточной Сибири

Первые морские походы к Енисею и полуострову Таймыр

В первые годы XVII в. русские знали не только устье Енисея и Енисейский залив, но и р. Пясину на п-ове Таймыр . Об открытии устья Енисея голландец Исаак Масса , живший по торговым делам в Москве в 1601-1609 гг., рассказывает, что «во время смуты» по распоряжению сибирского воеводы «при участии многих жителей Сибири» были организованы два похода. Сведения об одном, сухопутном, предпринятом на восток, за Енисей, не позднее 1604 г., очень сбивчивы, его достижения неясны. Есть, правда, предположение, что 700 его участников форсировали Енисей в низовье и прошли по равнине до р. Пясины, положив начало открытию русскими «земли Пясиды» , т. е. западной части крупной Северо-Сибирской низменности.

Рассказ о другом походе, направленном воеводой на север, не вызывает сомнений, тем более что он подтверждается картой Сибири, составленной И. Массой в 1612 г. «Особые крытые лодки [кочи ], капитаном которых был назначен некий Лука», ранней весной 1605 г. (?) начали сплав по Оби.

(В XVI- XVII вв. русские кочи были двух видов - большие и малые. Большой морской коч имел до 19 м в длину, 5-6 м в ширину, 90 т водоизмещения. На верхней палубе размещались две лодки).

Летом они вышли из Обской губы в море, повернули на восток, прошли мимо Гыданской губы , не заметив ее: на карте Массы она не показана, но видели два безымянных острова (Олений и Сибирякова) у входа в Енисейский залив . Флотилия Луки не только входила в Енисей, но и продвинулась дальше на восток, за о. Сибирякова, и открыла устье и низовье р. Пейсиды (Пясины) на п-ове Таймыр . Другому отряду, направленному воеводой сухим путем, возможно уже известной дорогой на Мангазею и далее к устью Турухана, предписывалось оставаться «у реки [Енисея], пока не придут лодки», с наказом вернуться через год, если они не дождутся флотилии Луки. Отряд Луки получил от воеводы задание «тщательно изучить берег и все то, что они найдут на нем достойным исследования. Они сделали то, что им было приказано», и даже больше: люди из сухопутного отряда побывали в горах (северо-западная часть плато Путорана , крутым уступом поднимающегося над равниной) и в полиметаллических рудах обнаружили серебро. Оба отряда встретились в устье Енисея. Сам «капитан Лука» и часть его спутников умерли во время этого похода, а остальные вернулись в Сибирь «тем же путем, каким сюда пришли».

Сибирский воевода отправился в Москву с докладом об успехе предприятия. «Доклад его, - заканчивает И. Масса свой рассказ, - хранится среди сокровищ Московского государства до окончания войны, и затем, вероятно, он будет рассмотрен. Но мы боимся, что до этого времени он пропадет, что поистине будет печально, так как путешественники нашли много различных и редких островов, рек, птиц, диких зверей - все это далеко за Енисеем». Скорее всего, именно благодаря находке серебра в Москве посчитали доклад очень важным и поместили «среди сокровищ», но он действительно исчез.

Первое дошедшее до нас русское известие о плавании промышленников по Енисею и морем до р. Пясины относится к 1610 г. и связано с именем торгового человека с Северной Двины -

Кондратия Курочкина . В июне он с товарищами спустился на кочах от «Новой Мангазеи» вниз по Енисею. В устье реки они простояли пять недель из-за льдов, занесенных северным ветром из Карского моря: «А лед давней, ни о которую пору не изводится, в толщину сажен тридцать и больше». В начале августа «потянул полуденный ветер и тем ветром лед из устья отнесло в море одним днем». Промышленники без труда вышли через Енисейский залив в море, повернули на восток, шли вдоль берега два дня и вошли в р. Пясиду (Пясину), а «Пясида надает в море одним устьем». По личным наблюдениям или со слов других русских, Курочкин дает точные сведения о таежной приенисейской полосе к югу от Туруханского зимовья: «...Енисея де глубока, кораблями ходить по ней можно ж, и река угодна, боры и черный [лиственный] лес, и пашенные места есть, и рыба в той реке всякая... [и] люди на той реке живут многие».

До этой экспедиции в Москве считали «Мангазею и Енисею» страной недоступной или, во всяком случае, малодоступной для иностранцев, если бы те захотели прийти туда морским путем: власти твердо знали только об устье Оби, которое, но словам Курочкина, «мелко добре; не только большим суднам, кораблем или кочами ходити и мелкими судами ходити не можно». Курочкин же сообщил, что Енисей доступен даже для больших судов («большими кораблями из моря в Енисею пройти можно») и что, следовательно, туда могли бесконтрольно приходить для контрабандной скупки пушнины не только русские, но и иностранные торговые люди:
«А падет-де Енисей в морскую губу Студеного моря, которым ходят немцы из своих земель кораблями ко Архангельскому устью» . Это сообщение очень встревожило сибирских воевод, и они добивались запрещения «морского хода» в Мангазею. В 1619 г. царским указом «Мангазейский морской ход» был запрещен под страхом смертной казни, чтобы «немецкие люди [иностранцы] от Пустозерска и от Архангельского города в Мангазею дороги не узнали и в Мангазею не ездили».

Открытие морского прохода к северу от Таймыра

После плавания К. Курочкина безвестные полярные мореходы , продолжая поступательное движение русских вдоль «матерого» побережья Северной Азии, достигли залива Миддендорфа (у 93° в. д.) и открыли 300 км берега, которому позже было присвоено имя Харитона Лаптева .
В 1940-1941 гг. советская гидрографическая экспедиция на судне «Норд» на северном острове из группы Фаддея (у 108° в. д.) наткнулась на обломки лодки, старинные вещи, в том числе пищаль и огнеприпасы, медные котлы, нательные кресты, остатки одежды и обуви русского образца и русские серебряные монеты чеканки не позднее 1617 г. А на берегу бухты Симса (77° с. ш., 106° 50" в. д.) гидрографы нашли останки но крайней мере трех человек, развалины избы, обрывок документа - жалованной грамоты, большое количество личных вещей, в том числе два именных ножа, комки меха песца и соболя, навигационные приборы и русские старинные монеты. Всего на острове и у залива Симса после раскопок 1945 г. найдено около 3 500 монет. В результате внимательного исследования удалось установить имена владельцев, вырезанные на ножах: Акакий и Иван Муромцы, т. е. выходцы из муромского села Карачарова (откуда родом и известный русский богатырь Илья Муромец) . Не исключено, что они принадлежали к очень богатой семье Пахомовых-Глотовых , сведения о которых дошли до наших дней, и первыми из муромских крестьян стали заниматься пушной торговлей.

Найденный вещевой материал позволил подавляющему большинству исследователей и историков открытий сделать вывод о том, что это была русская торгово-промышленная экспедиция первой четверти XVII в. (1615-1625 гг.) и шла она с запада, так как в то время промышленники по восточносибирским рекам еще не достигли моря Лаптевых . Эта версия во втором издании «Очерков...» (с. 250) изложена так: около 1620 г. человек десять неизвестных русских мореходов, двигаясь, вероятно, на одном коче на восток, прошли через Карское море и преодолели самый трудный участок Северного морского пути, обогнув северную оконечность Азиатского материка.

Приблизительно в 100 км к юго-востоку от мыса Челюскин они остановились на зимовку на берегу бухты Симса и из плавника построили избу. По крайней мере трое, среди них одна женщина из народностей энцев , погибли во время зимовки. Летом часть зимовщиков перешла на лодке на северный остров группы Фаддея (к востоку от бухты Симса) и, по всей вероятности, тоже погибла.

С. В. Обручев , поддерживавший «западную» версию, считал, что для большей части зимовщиков экспедиция закончилась не столь трагически. В ноябре, с первым снегом, захватив все оружие, кроме одной пищали, луки со стрелами, пулелейки, рыболовные снасти, от залива Симса они двинулись на юг, вышли в жилые места и в конце концов добрались до Мангазеи.

В 1975 г. советский географ В. А. Троицкий , опираясь на результаты своих раскопок летом 1971 г. и опубликованные труды XVII в., предложил другую, «восточную» версию. В ее пользу говорят следующие главные факты: отсутствие среди найденных вещей предметов, предназначенных «для развертывания торгово-промышленной деятельности», большое количество пушнины, «остатки которой даже спустя триста лет показались нашедшим ее целым складом», наличие на этом складе множества собольих мехов, сходство комплектов предметов, обнаруженных в обоих пунктах находок, сообщение голландского географа Николаса Витсена о плавании к Таймыру с востока. Согласно В. А. Троицкому, в 40-х гг. XVII в. экспедиция на двух кочах вышла в море с грузом пушной казны, собранной в бассейне р. Лены, и продвинулась на запад до о-вов Фаддея и залива Симса; в этих пунктах потерпели крушение один за другим оба коча. Оставшиеся в живых мореходы двинулись на юг, пересекли «Ледяные горы» (Бырранга) и видели на востоке море Лаптевых , а на западе озеро Таймыр , принятое ими за море. Ныне более обоснованной выглядит «восточная» версия.

Землепроходец Пянда и открытие Лены

Среди «гулящих людей» в Мангазее около 1619 г. выделился Пянда , владевший неведомо откуда добытыми средствами. («Пянда», конечно, не фамилия, а прозвище» .) (Опушка подола самоедской малицы - оленьей рубахи глухого покроя, шерстью внутрь, - пушилась на подоле для красоты разноцветным собачьим мехом; такая опушка называлась пяндой . Ныне документально доказано, что в Якутии промышляло два человека с таким прозвищем: Пянда Сафонов по имени Демид (1637 г.) и Пантелей Демидович Пянда (1643 г.). Великого землепроходца, скорее всего, звали Демидом Софоновичем Пяндой).

Прибыл он из Енисейского острога. Собрав небольшую группу гулящих людей, 40 человек, Пянда перешел с ней «на промыслы», т. е. для скупки пушнины, из Мангазеи в Туруханск, поставленный на нижнем Енисее, против устья Нижней Тунгуски. Коренные жители Енисейского края посещали Туруханск для обмена пушнины на русские товары. Приходили они иногда из очень далеких районов и рассказывали, что к Нижней Тунгуске на востоке подходит другая великая река, на которой живет «много народов», и река та Елюенэ, что по-эвенкийски означает «Большая река» , «угодна и обильна». Русские стали называть ее Леной . В то же время в Мангазее и в русских зимовьях на Енисее начали распространяться слухи о другой большой реке к востоку от Енисея.

Один слух был записан со слов местного «князьца» (старейшины) в декабре 1619 г.: «...та река великая, а имени он не знает, а ходят тою рекою суда большие и колокола, на них великие есть... и из пушек с тех... судов стреляют...» Это сообщение не могло относиться к Лене, на которой до прихода русских не плавали суда, имеющие на борту пушки, да и вообще не появлялись люди «с огневым боем». Возможно, эти слухи отражали через десятки посредников действительные факты - о плаваниях по Амуру китайских судов.

Вряд ли туруханские промышленники искали на неведомой восточной великой реке встречи с хорошо вооруженными судами, принадлежавшими бог весть какому народу. Но их соблазняли иные рассказы (вполне достоверные) об обильных непочатых охотничьих угодьях, суливших им огромную добычу, в особенности если они первыми придут на р. Лену. Слухи о вооруженных пушками судах предостерегали русских от слишком поспешного похода на юго-восток; надежда на обогащение понуждала к быстрому походу. Этими двумя противоречивыми побуждениями, как мы увидим, объясняются неровные темпы продвижения отряда Пянды.

К 1620 г. Пянда с другими русскими построил несколько и в начале лета двинулся из Туруханска вверх по Нижней Тунгуске. Широкая полноводная река текла в высоких, покрытых лесом берегах, и с севера и юга в нее впадали таежные реки. В двух-трех местах пришлось преодолеть небольшие пороги, но в общем подъем по реке проходил сравнительно быстро, пока русские не достигли района, где долина Нижней Тунгуски суживается и круто меняет направление на юг. В этом месте, выше устья Илимпеи , у порогов их задержал затор плавника. Русские думали, что тунгусы нарочно преградили им путь по реке срубленными деревьями. Отряд остановился, то ли опасаясь неожиданного нападения, то ли чтобы заняться скупкой пушнины в этой местности, где Нижняя Тунгуска, текущая на северо-запад, сближается с притоком Лены Вилюем , текущим на восток. Так или иначе, но там было поставлено - несколько выше порогов - зимовье, которое еще в середине XVIII в. местные жители называли Нижним Пяндиным . Тунгусы часто совершали на него набеги, но русские легко отражали их «огневым боем».

Летом 1621 г. отряд Пянды лишь на несколько десятков километров поднялся но реке па стругах и немного ниже Средней Кочемы (у 62° с. ш.) построил Верхнее Пяндино зимовье . В 1622 г., когда река вскрылась, отряд Пянды поднялся по ней еще на несколько сот километров (до 58° с. ш.) и здесь в третий раз остановился на зимовку. По одной версии, остановка была вызвана противодействием эвенков; по другой, напротив, надеждой на выгодный торг с ними. В районе зимовки Нижняя Тунгуска близко подходит к верхней Лене - это Чечуйский волок (около 20 км). Вероятно, именно тогда Пянда разузнал, что на Лене нет никаких больших судов с колоколами и пушками.

Весной 1623 г. отряд Пянды перетащил на Лену или построил там новые струги и двинулся вниз по реке «за льдом», т. е. сразу же после ледохода. Несколько дней русские плыли на северо-восток между высоких, покрытых лесом берегов. Скалы иногда подходили вплотную к воде, и через эти скалистые «щеки» Лена стремительно несла струги Пянды. Ниже устья большого и полноводного южного притока (Витима ) река стала шире, течение спокойнее, и через несколько дней она повернула па восток. Усеянная островами, Лена текла здесь в пологих берегах. Только вдали, иногда в большом отдалении, виднелись возвышенности. Приняв с юга еще один большой приток (Олёкму) , Лена снова изменилась - текла в обрывистых, скалистых, иногда отвесных берегах. На всех участках она была широка и полноводна и по-прежнему усеяна островами.

Неизвестно точно, до какого места дошел Пянда, вероятнее всего до того района, где могучая река поворачивает на север, выходит на равнину (Центральноякутскую), а пойма ее расширяется до 15 км. Эта местность была более населена, чем пройденные ранее области. Здесь среди нового для русских народа - якутов - Пянда не решился оставаться на зимовку с небольшим отрядом. Он повернул обратно, поднялся по реке до Чечуйского волока, но не перешел на Нижнюю Тунгуску, а решил разведать новый путь.
Пянда поднялся по верхней Лене до того пункта, куда еще можно дойти па легких судах (у 54° с. ш.). Там отряд прошел прямо на запад через степи, населенные скотоводами - братами (бурятами) , до большой реки (Ангары), текущей прямо на север. В верхнем течении она замерзает очень поздно, обычно во второй половине декабря. Поэтому русские, если они осенью достигли Ангары, вероятно, близ устья Уды , имели еще время построить новые легкие временные суда - типа западносибирских карбасов и начать сплав за несколько недель до ледостава. Отряд Пянды плыл вниз по широкой полноводной реке, быстро катившей в крутых таежных берегах свои воды.

Правобережная полоса была здесь сравнительно обжита - теми же братами , с которыми русские уже познакомились па верхней Лене. Но чем дальше отряд продвигался на север, вниз по реке, тем безлюднее становилась местность. На участке, где Ангара делает излучину, ниже устья ее большого южного притока (Оки ), промышленники с опаской, но благополучно миновали ряд больших падунов (порогов) . За ними течение стало спокойнее, и река круто повернула на запад, к Енисею.

Нижнюю Ангару русские начали посещать для сбора ясака среди местных эвенков не позднее 1618 г., когда был основан Енисейский острог; они назвали ее Верхней Тунгуской . Пянда встретил здесь ясачные зимовья. Если он и прекратил сплав из-за того, что река стала, а ледостав здесь начинался в ноябре, то мог санным путем добраться до Енисейска, где закончился его поход, еще до начала 1624 г.

За 3,5 года Пянда прошел новыми речными путями около 8 тыс. км и положил начало открытию русскими Восточной Сибири . Он обследовал Нижнюю Тунгуску приблизительно на 2 300 км и доказал, что верховья ее и Лены сближаются, и через открытый им Чечуйский волок русские вскоре начали проникать на Лену. В течение одного лета Пянда прошел вниз и вверх но Лене около 4000 км, причем проследил ее течение на 2 400 км. Он первый указал русским на удобный путь от верхней Лены к Ангаре, и этим путем - в обратном направлении - вышел в 1628 г. от Енисея на верхнюю Лену землепроходец Василий Ермолаевич Бугор . Наконец, Пянда был первым русским, проследившим течение Ангары почти на 1 400 км от истока и доказавшим, что она и Верхняя Тунгуска - одна и та же река. Подлинные записки и даже копии показаний Пянды не сохранились. Рассказы о нем собрал в Енисейском крае и Якутии - более чем через сто лет - участник академического отряда Великой Северной экспедиции историк Г. Миллер.

Открытие Северо-Сибирской низменности и
первые русские на Среднесибирском плоскогорье

В конце первого или начале второго десятилетия XVII в. из Туруханска как основной базы русские начали продвижение на север. Они открыли р. Курей ку , еще один крупный правый приток Енисея, севернее обнаружили другой - р. Хантайку - и поставили на ней ясачное зимовье. Опираясь на пего, промышленные и служилые люди открыли Хантайское озеро и три более северных - Лама, Кета и П ясино , исток одноименной реки. В горах этого района они начали добывать руду и выплавлять медь и серебро. Проникновение в «землю Пясиду», т. е. Северо-Сибирскую низменность , осуществлялось медленно из-за сурового климата страны. И все же в поисках новых «землиц» мангазейцы прошли по этой земле на восток близ северного подножия Среднесибирского плоскогорья, обнаружили р. Хета и в 1626 г. на ее слиянии с р. Котуй (близ 72° с. ш.), т. е. там, где начинается р. Хатанга , срубили Пясидское зимовье . По долине Котуя промышленные люди поднялись на Среднесибирское плоскогорье с севера, проследив эту составляющую Хатанги на 500 км, и в 1634 г. на богатом рыбой озере Ессей (у 68°30 " с. ш.) поставили другое ясачное зимовье.

С одного из восточных притоков Пясины, возможно с р. Дудыпты , через короткий волок промышленники перешли на реки системы Таймыры - сначала на Верхнюю Таймыру, а затем, открыв озеро Таймыр,-и на Нижнюю Таймыру. В ее устье, по М. И. Белову, в наше время обнаружены русские старинные избы и предметы обихода.

Почти по пятам Пянды летом 1622 г. из Туруханска на верховья Нижней Тунгуски вышел отряд служилых и промышленных людей, возглавляемый пятидесятником Григорием Семеновым . Проводником стал крещеный ненец из Пустозерска Игнатий Ханептек , хорошо знавший реку, так как с 1608 по 1621 г. собирал ясак с «народцев», живущих в ее бассейне. Летом 1623 г. отряд добрался до верховьев Нижней Тунгуски и здесь разделился: Семенов с большей частью людей вернулся в Туруханск, а Ханептек в сопровождении нескольких промышленников, воспользовавшись, очевидно, Чечуйским волоком, достиг Лин-реки (Лены) . Вниз по ее долине они шли «семь недель наг и голоден» и собрали первый ясак с одного из якутских племен. В Мангазею Ханептек и его спутники вернулись в 1624 г. прежним путем.

Для упрочения царской власти в бассейне Нижней Тунгуски, укрепления положения русских промышленников и прекращения грабежа ясачных людей всю реку до верховья в 1628-1630 гг. с двумя зимовками прошла военная экспедиция С. Навацкого .

П одкаме нная Тунгуска была открыта енисейским землепроходцем Поздеем Фирсовым . Летом 1623 г. он собрал ясак в ее устье, а затем поднялся по реке, преодолев два крупных порога, до р. Чуни , впадающей в нее справа (у 96° в.д.). После стычки с эвенками Фирсов впервые объясачил их и вернулся в Енисейск, проследив около 500 км течения реки. От эвенков он, вероятно, получил сведения о том, что верховья Подкаменной Тунгуски не подходят близко к другим рекам на востоке, т. е. к притокам Лены. Не исключено, что его последователи проверили факт отсутствия волоков, вот почему на Енисее против устья этого притока не возникло значительных пунктов.

Не исключено, что именно из этого зимовья в начале 30-х гг. XVII в. Иван Елфимов во главе отряда стрельцов и промышленных людей прошел по долине Хатанги до устья и открыл

р. Поп игай .

Походы мангазейцев и енисейцев на Лену

Первый известный нам поход русских северным путем с Енисея на Лену относится к 1630 г., когда Мартын Васильев с 30 служилыми людьми от «Новой Мангазеи» поднялся по Нижней Тунгуске до того места, где она сближается с Чоной (у 61° с. ш.), спустился вниз по Чоне до Вилюя, а по нему - до Лены. Путь русских проходил через районы, заселенные эвенками, и только в низовьях Вилюя они встретили первых оседлых якутов и кочевников-долган (народность, говорящая на одном из диалектов якутского языки). Затем Васильев поднялся но Лене до ее среднего течения. Он обнаружил, что Лена в этой части населена гуще, чем известные уже русским районы но Енисею, и что сил у него недостаточно, чтобы покорить якутов. Все же ему удалось кое-как обложить их ясаком: он повез с собой в Москву для государевой казны больше 200 соболей, и на пего поступали доносы, что для себя и своих товарищей он утаил более 300 соболей и прочую «мягкую рухлядь». В Москве он обещал привести ленских якутов «под высокую царскую руку», если ему дадут еще 40 человек. Среди енисейцев также начали распространяться самые соблазнительные слухи о ленских богатствах: и лыжи-де тунгусов подбиты иногда соболиными шкурками, и якуты-де отдают торговым людям за медные котлы, особо ими ценимые, столько соболей, сколько их вмещается в котле.

Уже с 1619 г. небольшие отряды казаков отправлялись из Енисейска в низовья Ангары для сбора пушнины среди местных эвенков; вскоре они начали подниматься далеко вверх по Ангаре. Во время похода 1628-1630 гг. енисейский служилый человек Василий Бугор открыл самый южный путь, ведущий из бассейна Енисея на Лену. Бугор шел с десятью людьми вверх по правому притоку Ангары - Илиму - и его притоку Игирме - до того пункта, где она сближается с Кутой , перешел через невысокий водораздел на Куту, а по ней спустился до верхней Лены. В пути к Бугру пристала часть другого отряда (в 30 человек), посланного енисейским воеводой через Илим на Лену же; люди из обоих отрядов договорились о полюбовном дележе добычи. Для дальнейшего сбора ясака Бугор оставил на верхней Лене два поста: в устье Киренги и выше по течению, в устье Куты, т. е. в тех пунктах, где затем построены были остроги Киренск и Усть-Кут.

Летом 1629 г. атаман Иван Галкин с отрядом в 33 человека отправился на Илим. Он исследовал судоходные речки у Ленского волока - водораздела между Илимом и Кутой - и поставил зимовье у того пункта на Илиме, выше устья Игирмы, до которого могли доходить речные суда. Этот пункт стали называть Ленским волоком , затем он был переименован в Илимск . В конце 1629 г. на нартах Галкин проник за волок на верхнюю Лену, и его люди сменили временный пост, оставленный Бугром в устье Куты; там было организовано постоянное Усть-Кутское зимовье . Весной 1630 г. на построенных стругах он спустился по Лене до «якольских людей» (якутов) - вероятно, близ 62° с. ш.- и силой заставил их платить ясак.

По сообщению Галкина, якуты «скотны и копны и людны и доспешны и воисты». Из расспросов их он узнал о том, что долина Алдана, правого крупного притока Лены , густо заселена. И он пошел вверх по Алдану за устье р. Амги примерно на 400 км, потратив на подъем один месяц. Алданцы отказались идти «под государеву руку». Галкину вновь пришлось применить силу и захватить жен и детей местных князьков. Присоединив к России новые «землицы» на Алдане, он вернулся на верхнюю Лену и составил первую характеристику реки между устьями Куты и Вилюя на протяжении более 2 000 км. Он перечислил шесть правых крупных притоков- Киренга, Чая, Чичуй (Чуя), Витим («а поперек... с версту»), Олёкма («шириною версты с полторы и больше»), Алдан («поперек версты с две») -и три левых (Ичера, Пеледуй, Вилюй). Он хорошо понимал экономическое значение Якутии для Русского государства.

Осенью 1630 г. на Лену через Усть-Кутское зимовье пришел енисейский сотник Петр Иванович Бекетов . С 20 казаками он поднялся по Лене до устья «реки Оны» (Анай, у 107° в. д.?) и открыл более 500 км ее верхнего течения, немного не дойдя до истоков.
Привести «под государеву руку» местных бурят удалось не сразу; казаки, наскоро построив креп , выдержали трехдневную осаду. В этой «землице» для сбора ясака Бекетов оставил девять казаков под командой десятника Андрея Дубины , а с остальны ми спустился до устья Куленги (у 54° с. ш.) . Оттуда Бекетов сделал вылазку на запад, в степи Лен о-Ангарского плато , где кочевали буряты, но получил такой отпор, что его люди вынуждены были целые сутки скакать на лошадях, захваченных у бурят же, обратно к верхней Лене; остановились они только против устья Тутуры, впадающей в Лену ниже Куленги , где жили дружелюбно относившиеся к русским эвенки. Из этого района казаки вернулись к устью Куты, где и перезимовали. Весной 1631 г. Бекетов с 30 людьми начал сплав по Лене, а вверх но р. Кирен ге «для прииску новых землиц» направил А. Дубину с семью казаками. Повторив путь Пянды, Бекетов вышел на среднюю Лену и обследовал южную часть гигантской излучины реки. У вершины дуги (близ 130° в. д.) осенью 1632 г. в очень неудобной местности Бекетов поставил Якутский острог , в полую воду постоянно страдавший от наводнений, и через 10 лет его пришлось перенести на 15 км ниже, туда, где теперь стоит г. Якутск. Но зато этот район, наиболее выдвинутый к востоку, выбран был Бекетовым исключительно удачно, и Якутский острог немедленно стал отправной базой для русских поисковых экспедиций не только не север, к Студеному морю, но и на восток, а позднее и н а юг к р. Шилкару (Амуру) и к Теплому морю (Тихому океану) . В конце июня 1632 г. Бекетов направил «прибыли искать... до устья Ленского и до моря [Лаптевых]... в новые землицы» девять казаков под командой Ивана Падерина , участника походов А. Дубины в верховья Лены; детали плавания не известны, но И. Падерин стал первым русским, прошедшим почти всю (4400 км) великую восточносибирскую реку.

В августе 1632 г. Бекетов послал вниз по Лене отряд енисейских казаков во главе с Алексеем Архиповым . За полярным кругом, в районе «жиганских тунгусов», они поставили на левом берегу Лены Жиганское зимовье для сбора ясака. А весной 1633 г. другие казаки, посланные Бекетовым, пытались вместе с промышленниками пройти на судне по Вилюю, с тем чтобы обложить ясаком эвенков на р. Мархе , его северном крупном притоке. Енисейцы хотели, таким образом, проникнуть в те «ленские землицы», на которые претендовали мангазейцы по праву первого открытия, но попытка эта была неудачна. В устье Вилюя они встретились с мангазейским отрядом Степана Корытова , прибывшим туда путем, проложенным Мартыном Васильевым. Корытов захватил судно енисейцев, а их самих привлек на свою сторону, обещав долю добычи. Часть своего, теперь усилившегося, отряда он повел вверх по Лене до устья Алдана и стал первым (1633 г.) из известных нам землепроходцев, который поднялся по его западному притоку Амге . Между Амгой и Леной жили якуты, частично обложенные уже ясаком людьми Бекетова из Якутского острога. Корытов потребовал, чтобы они и ему платили ясак. Но якуты перебили отправленных к ним пятерых казаков и решили больше никому не платить дань.

В разных местах края жители стали оказывать сопротивление, вызванное двойными поборами. В январе 1634 г. большой отряд (до 1000 человек якутов) осадил Якутский острог, где в то время уже скопилось около 200 казаков, промышленных и торговых людей, привлеченных надеждами на богатую добычу. От осады якуты, непривычные к военным действиям, скоро отказались. Часть их ушла в отдаленные местности, оставшиеся продолжали оказывать сопротивление. В погоне за одними, в борьбе с другими русские обошли в разных направлениях бассейн средней Лены и ознакомились с ним. У устья Олёкмы в 1635 г. Бекетов поставил острог и из него ходил «для ясачного сбору» по Олёкме и ее главному притоку Чаре , а также по Большому Патому и Витиму и первый побывал у северных и западных окраин Патомского нагорья.

Открытие Восточносибирских рек от Анабара до Колымы

Летом 1633 г. отряд енисейцев пятидесятника Ильи Перфильева (более 100 человек) с участием Ивана Ивановича Реброва (Роброва)\ не только спустился по Лене до устья, но даже выходил в море, где казаки временно разделились. Ребров на коче пошел на запад одной из ленских проток, скорее всего Оленёкской, открыл Оленёкский залив и не ранее августа 1634 г. обнаружил устье Оленька . Отряд поднялся по реке, не выяснено, правда, до какого пункта, и более трех лет собирал ясак с эвенков, живших в долине.
И. Перфильев же по Быковской протоке на коче вышел в бухту Буор-Хая и двинулся прямо на восток. Обогнув мыс (Буор-Хая), он открыл широкий Янский залив и не ранее 1634 г. обнаружил устье Яны . Осенью 1635 г. Перфильев поднялся до ее верховьев, положив начало открытию Яно-Индигирской низменности, и основал г. Верхоянск . В низовьях он встретил ранее не известный русским народ юкагиров, а в верхнем течении собрал ясак с янских якутов.

В сентябре 1637 г. на Яну прибыл И. Ребров и присоединился к отряду Перфильева. Летом 1638 г., возвращаясь на Лену, Перфильев направил Реброва далее на восток и тот к осени завершил открытие Янского залива, первым прошел проливом Дмитрия Лаптева и плавал в Восточно-Сибирском море . Ребров обнаружил устье какой-то реки (Индигирки ); еще одним его достижением было открытие почти 900 км побережья Азии между устьями Яны и Индигирки. Ребров поднялся по Индигирке на 600 км и у устья Уяндины , пересекающей Абыйскую низменность, поставил зимовье. Он провел там более двух лет и вернулся на Лену летом 1641 г.

В 1636 г. десятник Елисей Юрьевич Буза , набрав в долг припасов на большую сумму, с отрядом в 10 человек отправился из Енисейска по Ангаре на нижнюю Лену. К ледоставу он от Усть-Кута добрался только до устья Олёкмы. В Олёкминске , основанном в 1635 г., на зимовку собралось много промышленников. Весной 1637 г., когда Лена вскрылась, к Бузе присоединилось 40 «охочих людей». С отрядом в 50 человек он спустился по Лене, вышел в море западным рукавом дельты и через день вошел в устье Оленька. Там Буза встретил кочевых эвенков, поднялся по реке более чем на 500 км и обложил их ясаком. На Оленьке он построил зимовье, а весной 1638 г. на оленях вернулся на нижнюю Лену, к устью ее левого притока Молодо , верховья которого у 121° в. д. близко подходят к Оленьку. Сведения о его дальнейших походах противоречивы. По одной версии (И. Фишер ), Буза, построив на Лене (примерно у 70° с. ш.) два коча, летом 1638 г. снова вышел на них в море, на этот раз восточным рукавом дельты Лены и пять дней при попутном ветре плыл на восток вдоль берега в поисках таинственной «Ламы-реки» (по эвенкийски ламу - море) . Он обогнул мыс Буор-Хая, вышел в Янский залив и достиг устья Яны (Янга). Три недели поднимался Буза с товарищами вверх по реке; сначала он встретил только редкие кочевья эвенков, потом добрался до якутов и объясачил их. Он собрал много соболей и другой «мягкой рухляди» и перезимовал среди якутов.

В следующем году Буза - уже на четырех кочах, построенных во время зимовки,- завершил открытие Янского залива: из устья Яны он прошел на восток, до «великого озера» - обширной бухты у 138° в. д., огражденной со стороны моря о. Ярок , в которую впадает р. Чондон . Буза встретил здесь» юкагиров, сыгравших в дальнейшем большую роль в продвижении русских на северо-восток Азии, а позднее, в конце XVII в.,- и на Камчатку . Посредником между юкагирами и пришельцами был местный шаман, вероятно подкупленный Бузой. Юкагиры без всякого сопротивления согласились уплатить ясак и не мешали Б узе, когда он начал строить в их стане зимовье. Буза прожил там не менее двух лет и в 1642 г. вернулся в Якутск.

По другой версии (Н. Оглоблин ), Буза вышел на восток из Ленского устья летом 1637 г., но не дошел морем до устья Яны, а только до устья О молой , впадающей в губу Буор-Хая, где его «замороз взял». Тогда он с товарищами, «поделав нарты, собою поднялись, и что было своего заводишку, сетей и товаришку, и то все тут пометали для нужного нартного пути», т. е. пошли налегке. От устья Омолоя они шли восемь недель «через Камень до Янские вершины», т. е. через хребет Кулар до верхней Яны, куда прибыли в сентябре 1637 г. Так или иначе, во время своих пяти-или шестилетних странствований Буза прошел почти всю Лену, кроме ее верхнего участка, выше устья Куты, и открыл р. О молой и хребет Кулар.

Одновременно с Елисеем Бузой, т. е. весной 1637 г., отряд конных казаков в 30 человек под командой Посника Иванова Губаря сухим путем из Якутска, за четыре недели прошел к верховьям Яны, перевалив «Камень» - Верхоянский хребет, отделяющий бассейн Лены от Яны . Затем, следуя вниз п о долине Яны, Посник двинулся на север и, вероятно, не доходя Верхоянского зимовья, только что основанного Ильей Перфильевым , встретил первые якутские поселения. Местные якуты не оказали казакам никакого сопротивления и дали ясак соболями. На Яне русские собрали некоторые сведения о восточных «землицах» и «людишках», а именно: об «Юкагирской землице, людной на Индирь-реке» . Вверх по р. Одучей (Адыче), правому притоку Яны, для сбора дани Посник направил отряд под командой Ивана Родионова Ерастова (Велькова) . Тот побывал и на ее крупном левом притоке Бурлак (Борулах), т. е. первый проник на Янское плоскогорье.

Летом 1637 г. Посник продолжил конный поход. Продвигаясь на восток по р. Туостах (правый приток Яны) , казаки захватили четырех юкагиров , и те не позже ноября 1637 г. довели их до «Индигирской реки рыбной» . Весь путь от Яны до Индигирки через «Камень», т. е. хребет Черского , отнял также четыре недели. Юкагиры пытались дать отпор русским. Они никогда раньше не видели лошадей и при нападении стремились перебить их, так как, по словам казаков, полагали, что они гораздо опаснее людей . Победили русские и, взяв у юкагиров двух заложников, поставили первое зимовье на Индигирке, спешно построили лодки и двинулись вверх по реке, собирая ясак с юкагиров. Вернувшись в зимовье и оставив 16 человек, Посник Иванов двинулся в обратный путь. В Якутске он рассказал о новой, богатой соболями Юкагирской земле, об «Индигирь-реке, в которую многие реки впали, а по всем тем рекам живут многие пешие и оленные люди», а также принес первые сведения о р. Колыме и другой р. Погыче, расположенной к востоку (р. Анадырь).

В мае 1638 г. Посник Иванов вторично двинулся через «Камень», возглавляя большой отряд казаков. В Верхоянском хребте он собрал первый ясак с нового «народца» - ламутов (ныне их называют эвенками). На Яне, ввязавшись в междоусобную войну между юкагирами и якутами, русские наложили дань на обе враждующие стороны. В 1639 г. Посник вновь перешел на Индигирку через хребет и, оставив на зимовку 17 казаков, с собранными соболями - царскими и казачьими - вернулся на Лену тем же путем, до конца XVII в. служившим главной сухопутной трассой с Лены на среднюю Индигирку.

Индигирские зимовщики под начальством И. Ерастова летом 1640 г. двинулись вниз по реке и покорили юкагиров средней Индигирки. На следующее лето Ерастов прошел до устья реки. От пленного «князьца» он проведал про восточную р. Алазею , где тоже жили юкагиры, и морем перешел к ее устью. Это было второе (после Реброва), бесспорно доказанное плавание русских в Восточно-Сибирское море. На Алазее русские, кроме юкагиров, встретили новый, еще не известный им народ - олеиных чукчей . Ерастов поднялся по Алазее до границы леса (у 69° с. ш.) и провел зиму в построенном зимовье. В июне 1642 г., после ледохода, часть казаков с собранным ясаком он отправил на коче вниз по реке, а с остальными проследовал в верховья Алазеи для взимания дани с новых лесных юкагиров, живущих, как он выяснил, «у Камени», т. е. близ Алазейского плоскогорья. Уже глубокой осенью на оленях Ерастов перешел с верхней Алазеи, проследив ее почти по всей длине (1590 км), в бассейн Индигирки, где провел другую зиму, а летом 1643 г. морем доставил ясак в Ленский острог. Еще одним географическим результатом его походов, кроме отмеченных, было открытие Колымской низменности .

Зимой 1641 г. из Якутска на восток, к верховьям Индигирки - на Оймякон , где жили якуты и эвенки,- на конях был отправлен отряд служилого человека Михаила Васильевича Стадухина ; среди 15 казаков находился Фтор Гаврилов , возможно, в качестве его помощника. Новым путем - по правому притоку Алдана, через «Камень» (северная часть хребта Сунтар-Хаята ) - с помощью вожей русские попали в бассейн Индигирки и по одному из ее левых притоков пересекли Оймяконское плоскогорье. На верхнюю Индигирку, потратив па дорогу более двух месяцев, они вышли в районе будущего поселка Оймякон . Здесь они встретили отряд казаков, поднявшихся со среднего течения, поставили зимовье и занялись сбором ясака. От окрестных якутов М. Стадухин и Ф. Гаврилов узнали, что в верховьях Индигирки «...пашенных мест, ни дубравных, ни луговых травных нет, все согры [тайга, плохой лесок, болотистая равнина с ельником) да болото, да камень. А в реке рыбы нет, ни зверя...» Они выяснили также, что за южным хребтом на юг, к морю, течет река Охота. На это (Охотское) море М. Стадухин отправил отряд Андрея Горелого , а сам с Ф. Гавриловым и остальными казаками спустился на построенном коче до Северного полярного круга и обследовал низовья р. Момы, текущей в широкой межгорной долине, богатой зверем и рыбой и изобилующей порогами. Затем отряд спустился к устью Индигирки и осенью 1642 г. достиг р. Алазеи, где присоединился к казакам Дмитрия Михайловича Зыряна , пришедшим туда несколькими месяцами ранее.

В конце июня 1643 г. объединенный отряд вновь вышел в море и примерно 13 июля добрался до устья большой реки Ковыми (Колымы) . Во время двухнедельного морского похода, в результате которого были открыты 500 км побережья Северной Азии и Колымский залив , М. Стадухин, как ему казалось, видел «по левую руку», т. е. на севере, «горы снежные и пади и ручьи знатны все». Он думал, что перед ним южный берег огромного острова, вытянувшегося от устья Лены далеко на восток, за Колыму: «Идучи из Лены от Святого Носу и к Яне-реке и от Яны к Собачьей, Индигирка тож, и от Индигирки к Ковыме-реке едучи, и гораздо тот остров в виду» . М. Стадухин связал таким образом смутные сведения землепроходцев об островах против устья Колымы с собственными наблюдениями. Возможно, что он действительно видел один из Медвежьих о-вов, самый близкий к материку - Крестовский . Кроме того, женщина-юкагирка, жившая несколько лет среди чукчей, рассказывала, что на пути к Колыме есть остров, куда местные чукчи зимой переходят на оленях в один день.

Так сложилась географическая легенда о великом острове на Ледовитом океане против берегов Восточной Сибири. Этой легенде верили более ста лет после плавания М. Стадухина. Действительно существующие, расположенные против устьев недалеко от материка острова и миражи невольно сливались в представлении мореходов в один гигантский остров. Они своими глазами видели в разных местах Студеного моря, восточное Лены, «горы», т. е. высокие холмы, казавшиеся горами но сравнению с низменным материковым берегом. Эта легенда «подтверждалась» неправильно истолкованными рассказами береговых жителей, посещавших некоторые острова. Русские надеялись найти на этом «великом острове» и ценную «мягкую рухлядь» (песцы), и ценную «заморскую кость» - бивни мамонтов, и «корги» (косы) с богатейшими лежбищами «зверя-моржа», дающего не менее ценные «заморный зуб», или «рыбий зуб»,- моржовые клыки.

Русские поднялись по Колыме на кочах и через 12 дней плавания, открыв восточную окраину Колымской низменности, высадились на берег. До осени 1643 г. на средней Колыме они поставили первое русское зимовье для сбора ясака. А на следующий год в низовьях Колымы, где жили юкагиры, против устья ее притока - Большого Анюя, срубили другое зимовье - Нижнеколымск . Теперь уже этот пункт стал отправной базой для дальнейшего продвижения русских: морем - еще дальше на восток, а по рекам системы Колымы - на юг, к Ламскому (Охотскому) морю . М. Стадухин вернулся в Якутск в конце 1645 г. и сообщил первые сведения о р. Колыме: «А Колыма... река велика, есть с Лену... идет в метре, также, что и Лена, под тот же ветр, под восток и под север. А по... Колыме-реке живут иноземцы... оленные и пешие, сидячие многие люди, и язык у них свой».

Вскоре землепроходцы проведали и освоили значительно более короткий путь на Колыму. Он начинался на средней Индигирке напротив Уяндинского зимовья, в устье Падерихи (на наших картах Бадериха, правый приток) , шел до ее верхнего течения, затем по ее правому притоку к истокам и через очень короткий волок переходил на верховья р. Ожогины, впадающей в Колыму слева южнее полярного круга . Иными словами, русские открыли длинную и узкую низменность Ожогинский дол и почти все северные склоны Момского хребта.

Итак, приблизительно через 20 лет после похода Пянды русские открыли большую часть бассейна Лены, проследили почти все ее течение от верховьев до устья, открыли рр. Яну, Индигирку и продвинулись на восток до Колымы. С открытием водного пути по Алдану передовые отряды землепроходцев уже приближались к водораздельным хребтам, отделяющим бассейн Лены от рек Тихоокеанского бассейна. Русские обошли почти все южное побережье моря Лаптевых, за исключением небольшого участка между Хатангским заливом и устьем р. Оленек. Первым в этот район проник летом 1643 г. казачий десятник Василий Сычов . От Туруханска с отрядом он прошел на верхнюю Пясину, оттуда на Хету, по ней и Хатанге спустился к заливу и, скорее всего, сухим путем вышел на среднее течение р. Анабар . Он собирал ясак «в новой землице» и в верховьях реки до лета 1648 г. и вышел к устью реки, где встретил пришедшего ему «на перемену» Якова Семенова с партией стрельцов. Вместе они вернулись к зимовью и весь остаток года, а также зиму и весну 1649 г., передвигаясь на нартах и лыжах, потратили на поиски неясачных эвенков, поднимались по р. Удже, правому притоку Анабара, и по р. Уэле, причем открыли Оленьский хребет (хребет Прончищева) и ряд мелких «сторонних рек», т. е. завершили открытие Северо-Сибирской низменности . Поиски не увенчались успехом, и в середине мая 1649 г. землепроходцы перешли с р. Анабар на среднее течение р. Попигай (у 72° с. ш.). Здесь они что-то не поделили и разошлись - Сычов спустился к устью Попигая, а Семенов вернулся на Анабар. К этому времени - не позднее 1648 г.- с востока к Анабару морем от р. Оленек прошли и «енисейцы».

Первые русские в Забайкалье и на Байкале

В Забайкалье русские проникли впервые с севера, с р. Лены. В 1638 г. для «проведывания новых землиц» по р. Витим был направлен М. Перфильев с партией служилых и промышленных людей (36 человек). Он поднялся по реке на лодках бечевою , перезимовал в пути, а на другое лето добрался до устья р. Ципы , (у 55° 30" в. д.), берущей начало из озера Баунт , проследив около 1000 км течения Витима, т. е. впервые пересек Становое нагорье и достиг Витимского плоскогорья. От местных эвенков он собрал первые сведения о даурах , живущих на реке Шилкар (Шилке) , где добываются медная и серебряная руды. От этих рудников пять-шесть дней ходу «до устья реки, а сие устье [река Амур] простирается до моря...», на ней живут «многие даурские пашенные люди». Дауры обменивают серебро и шелковые ткани на соболей у эвенкского князька, обитающего на р. Карге (Каренге) , впадающей в Витим в 150 км выше р. Ципы, а до дауров ходу на юг «через Камень» три-четыре дня. По возвращении М. Перфильев составил карту Витима, которой пользовались до середины XIX в.

В начале 40-х гг. XVII в. русские, зимовавшие на верхней Лене, в устье р. Илги (у 55° с. ш.), собрали от местных бурят первые сведения об озере Байкал (Лама) , вода в котором «стоячая и пресная, а рыба... всякая и зверь морской», об истоках Лены «из ключей» близ Байкала и о богатстве прибайкальских районов серебряной рудой. Со слов одного князька они выяснили, что летом 1640 г. ходили «по Ламе в судах русские люди...», но, откуда пришли и долго ли были, он не знал. Впервые в бассейне средней и верхней Киренги, правого притока Лены, побывал казак Кондратий Ларионович Мясин . По первому снегу в октябре 1640 г. на оленях он перешел у 56° с. ш. «Камень» (Ленско-Ангарское плато) и собрал ясак с эвенков, обитавших в долинах левых притоков средней Киренги. В начале 1641 г. с верховья Лены он проник к истокам Киренги, собрал «соболиную» дань и принес первые известия о «Ламском хребте» , из которого начинаются обе эти реки.

Летом 1643 г. один из зимовщиков - казачий пятидесятник Курбат Афанасьевич Иванов - первый проведал путь от верхней Лены на Байкал. В его отряде, насчитывавшем 74 человека, кроме казаков, было также несколько промышленных и охочих «гулящих» людей. От устья Куленги в июле он достиг западного берега озера и у 53° с. ш. за Малым морем (залив Байкала) открыл о. Ольхон . Засевшие «в осаде в Камене» буряты встретили русских стрелами. Казаки ответили «огневым боем» и многих убили, остальные сдались в плен. На построенных судах К. Иванов направил партию Семена Скорохода (36 человек) вдоль северного берега озера. Тот достиг северной оконечности Байкала и обнаружил устье Верхней Ангары, где поставил зимовье. В конце 1643 г. с половиной отряда он прошел по льду почти до р. Баргузин и со всеми спутниками погиб в бою с бурятами. Итогом его похода стало открытие более 600 км побережья Байкала и Баргузинского хребта. Казаки, оставшиеся на Верхней Ангаре, просидев в осаде почти полгода, сумели вырваться и добралтсь до Братского острога летом 1644 г.

Между тем Иванов, опираясь на о. Ольхон как базу, объясачил прибайкальских бурят и к середине сентября составил «чертеж Байкалу и в Байкал падучим рекам и землицам». Но где ему удалось побывать, не ясно, так как его карта утеряна. До весны 1645 г. он собрал еще ряд сведений о Прибайкалье и составил новую карту верхней Лены и Байкала.

Приблизительно в то же время из Енисейска на Байкал «для прииску серебра» отправились 100 человек под командой атамана Василия Колесникова . В конце 1643 г. он подошел к северному берегу озера и перезимовал в остроге, поставленном близ истока Ангары. Летом 1644 г. он прошел путем С. Скорохода до Верхней Ангары, на месте зимовья срубил острог и добился от прибайкальских эвенков уплаты ясака. Из острога, вероятно, в следующем, 1645 г. «для прииску и приводу новых землиц» в Забайкалье он отправил Константина Ивановича Москвитина с тремя спутниками. По льду озера на нартах под парусом они достигли Баргузинского култука (залива) , а затем прошли вверх по долине Баргузина. Вожи повели казаков через «большой Камень» - Икатский хребет - на восток. В горах лежал глубокий, более 2 м снег и дорогу пришлось пробивать топорами. Выйдя к истокам Витима, К. Москвитин повернул на юг и через «места худые и топкие» в районе Еравнинских озер достиг истоков Уды, а по ней и Селенги . Поиски серебряной руды не увенчались успехом. В Монголию К. Москвитина не пустили, но он узнал о «многолюдной реке Оно» (Онон ), до которой шесть дней езды; по ней в стругах за шесть дней можно добраться до Шилки; река эта велика; живут там оседлые люди, родится у них хлеб и овощи. «А Шилка пошла в Студеное море».

На помощь В. Колесникову, от которого в Енисейск не поступало никаких известий, на Байкал по Ангаре в конце мая 1647 г. вышел сын боярский Иван Похабов во главе отряда в 100 человек. Он прошел вдоль западного и южного берегов озера и прибыл на Селенгу, причем по пути имел многочисленные столкновения с бурятами. На нижней Селенге и Уде казаки потребовали уплаты ясака, но жители, естественно, отказывались платить вторично. Они стали объединяться в большие отряды и сражаться с русскими; борьба затянулась до 1655 г., и только тогда разоренные войной буряты сложили оружие. Вернувшись на Байкал, Похабов поставил острог в Култуке, в юго-западной части озера.

В следующем, 1648 г. отряд Ивана Галкина прошел вдоль восточного берега Байкала к р. Баргузину и примерно в 50 км от ее устья летом заложил Баргузинский острог , ставший основной базой для дальнейшего продвижения русских в Забайкалье. В 1649 г. Галкин собрал дань с эвенков, живших по притокам верхнего Витима и в районе Еравнинских озер. Он сам, а скорее его посланцы побывали в долине Муи, левого притока среднего Витима . Несколько казаков, направленных Галкиным на восток от Еравнинских озер, перевалили Яблоновый хребет и вышли на р. Шилку, но голод заставил их вернуться (1650 г.). К этому времени у русских накопились расспросные данные об огромной р. Шилке-Шилкаре (Амуре) , текущей на восток и впадающей в неведомое море. На Байкале и в Забайкалье русские окончательно укрепились несколько позднее, с основанием Иркутска .